Образ родины в лирике Н. А. Некрасова
На уроках, посвященных разбору тем сочинений по творчеству Некрасова, очень важно обратить внимание на образ родины. Чувство страны всегда личностно. «Чтобы быть живой и действенной, любовь должна быть личной. Не «любовь к любви», а любовь к лицу», — писал Г. П. Федотов в статье «Лицо России».
Каким же увидел лицо родной земли Некрасов?
В программном стихотворении «Родина» это — «болезненнопечальный лик» матери, «безгласной страдалицы», чей плач отозвался в душе поэта «враждой и злостью». Безобразия
Из своего детства поэт вынес чувство глубокой ненависти, ибо отчий Дом стал для него воплощением пустой и бесплодной жизни, разврата и тиранства. Не в силах простить, Некрасов отвергает все то, что связано для него с «родным пепелищем».
Но это лишь первый шаг поэта в установлении
Оттого и слезы — святые, ибо скорбь матери — это печалование самой земли.
Отныне источником поэзии становится сострадание — в отличие от ненависти чувство спасительное, а не разрушительное.
Стихи мои! свидетели живые За мир пролитых слез! Родитесь вы в минуты роковые Душевных гроз И бьетесь о сердца людские, Как волны об утес.
Если учесть тот факт, что в этот период сам Некрасов тяжело страдал от физического недуга, ощущал себя на пороге смерти, то станет еще более очевидным нравственное возмужание поэта, не замкнувшегося в рамках эгоистического существования.
Именно теперь становится возможным приобщение к судьбе страны, принятие ее духовного пространства.
Спасибо, сторона родная, За твой врачующий простор! —
Скажет Некрасов в стихотворении «Тишина», исполненном любви к родине. В его образах мы находим переклички и с лермонтовской «Отчизной»:
…Я узнаю Суровость рек, всегда готовых С грозою выдержать войну, И ровный шум лесов сосновых, И деревенек тишину, И нив широкие размеры… —
И с гоголевской Русью:
А тройка все летит стрелой. Завидев мост полуживой, Ямщик бывалый, парень русский, В овраг спускает лошадей И едет по тропинке узкой Под самый мост…
Тишина родины, открывшаяся поэту, многозначна: это и тишина врачующего пространства; и тишина мирного покоя, временного на «слезном русском пути»; это и затишье, возвещающее «неслыханные перемены, невиданные мятежи». Не случайно в стихотворении «В столицах шум, гремят витии…» вековую тишину глубинной России нарушает ветер. Возможно, его звуки, «песни ветровые» услышит А. Блок, в 1913-м, в преддверии мировых катастроф, создавший стихотворный цикл «О чем поет ветер».
Истоки будущих потрясений — здесь, в глубине России.
Поэт, принадлежащий шумному миру столиц , пытается постичь «бесконечные пространства» материземли, и земля приоткрывается ему в своих ключевых образах: «придорожные ивы» создают ощущение пути — страдальческого и бесконечного; «колосья нив» напоминают о главном свойстве земли, дарующей жизнь всему сущему, земли-кормилицы, которая утешает своих детей.
И выгибаются дугою, Целуясь с матерью-землею, Колосья бесконечных нив…
Все эти образы мы встречаем в народной поэзии. Г. П. Федотов в статье «Матьземля» пишет: «Мать-земля — это прежде всего черное, рождающее лоно земликормилицы, матери пахаря, как об этом говорит постоянный ее эпитет «матьземля». Но ей принадлежит и растительный покров, наброшенный на ее лоно. Он сообщает ее рождающей глубине одеяние софийной красоты.
И, наконец, она же является хранительницей нравственного закона — прежде всего закона родовой жизни… Мать-земля, кормилица и утешительница, является и хранительницей нравственной правды».
Отныне Некрасов в самые сложные минуты жизни будет припадать к спасительной силе родиныматери. Для этого он неизбежно должен был покаяться перед Той, которая даровала ему жизнь. В стихотворении «Рыцарь на час» вновь появится образ родной матери, но теперь сыновнее чувство любви и раскаяния будет преобладать над юношескою отстраненностью.
О прости! то не песнь утешения, Я заставлю страдать тебя вновь, Но я гибну — и ради спасения Я твою призываю любовь! Я пою тебе песнь покаяния, Чтобы кроткие очи твои Смыли жаркой слезою страдания Все позорные пятна мои!
Ощущение гибельности собственного пути, лишенного высокого подвига «за высокое дело любви», не раз возникает в поэзии Некрасова. В финале этого стихотворения звучит своеобразный приговор самому себе.
Суждены нам благие порывы, Но свершить ничего не дано.
Но если в «Родине» упрек был брошен «родному пепелищу», то теперь приходит осознание собственной пассивности и слабости, собственной греховности. Глубокое сыновнее чувство безошибочно приведет его к родной материприроде. Здесь он надеется обрести спасительную нравственную силу .
Вековая тишина российской глубинки обретает свое звучание, для поэта целительно чувство природной жизни. Его душа жадно ловит новые звуки, его прозревшее око жаждет красоты и гармонии. Пространство родины открыло пространство души, способной теперь воспринять кристальные истины народной этики.
Люби, покуда любится, Терпи, покуда терпится, Прощай, пока прощается, И — Бог тебе судья!
Как далека эта музыка весны от царящих в мире звуков злобы и вражды! И как долог путь, проделанный Некрасовым для постижения гармонии жизни. Именно чувство любви к родине открыло поэту духовные горизонты. Народное понимание глубинных основ нашего бытия стало и духовным прозрением Некрасова.
Образ матери, не потеряв своих конкретных черт, обрел иную высоту. Вспомним, что в стихотворении «Рыцарь на час» он обратился к ней со словами:
Изреки только слово прощения, Ты, чистейшей любви божество!
Любовь сострадающая, любовь всепрощающая, любовь жертвенная — это поистине божественная любовь! Некрасов не религиозен, но суть чувства, возникающего в нем, позволяет соотнести видение поэта с еще одним наблюдением Г. П. Федотова: «В добре своем, как и в красоте своей, матьземля не выпускает человека из своей священной власти. В кругу небесных сил — Богородица, в кругу природного мира — земля, в родовой социальной жизни — мать являются… носителями одного материнского начала. Религия материнства есть в то же время и религия страдания».
Вслушаемся в строки Некрасова.
Она была исполнена печали, И между тем, как шумны и резвы Три отрока вокруг нее играли, Ее уста задумчиво шептали: «Несчастные! зачем родились вы? Пойдете вы дорогою прямою, И вам судьбы своей не избежать!» Не омрачай веселья их тоскою, Не плачь над ними, мученица-мать! Но говори им с молодости ранней: Есть времена, есть целые века, В которые нет ничего желанней, Прекраснее тернового венка…
Некоторая авторская отстраненность вполне объяснима, если учесть, что себя-то поэт обвиняет именно в том, что разучился ходить по тернистой дороге, «погрузился в тину нечистую мелких помыслов, мелких страстей», не принял тернового венка. В стихотворении «Возвращение», в котором вновь состоится встреча поэта с родным краем , он называет себя «изнеженный поэт» и ощущает упрек своей родины, рыдающей под сентябрьским дождем.
Это Некрасов-то — изнеженный поэт! Таков суд его совести, взыскательный и беспощадный, перед лицом матери-земли. Мы же с благодарностью и смирением постараемся вслушаться в те звуки, которые различила чуткая и зоркая душа поэта, открывшего для нас родину.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)