В своем романе «Преступление и наказание» Федор Михайлович Достоевский поднимает проблему вседозволен — ности, возвышения одного человека над другим, «наполео — низма». Он показывает, как эта, казалось бы, довольно логичная и хорошо выстроенная теория, разбивается на практике, принося мучения, страдания и в конце концов раскаяние главному герою романа. Впервые идея вседозволенности появляется у Дос — тоевского на страницах романа «Двойник»и она же рас — крывается более глубоко в «Преступлении и наказании». В обоих
произведениях показано крушение этой теории. Что же собственно представляет из себя эта тео — рия? По замыслам Раскольникова, есть люди, которым дозволено все. Люди, стоящие выше общества, толпы. Лю — ди, которым дозволено даже убить. И вот Раскольников решает переступить черту, которая отделяет этих «вели — ких»людей от толпы. Этой самой чертой становится убий — ство, убийство дряхлой, мелочной старушонки — ростовщи — цы, которой уже нечего делать на этом свете (по мыслям Раскольникова, конечно). «Все в руках человека, и все-то он мимо носу про — носит единственно от одной трусости», — думает
Рас — кольников. Однажды в трактире он в одной из бесед слы — шит теорию, подобную его, о том, что эту старушонку можно запросто убить и все за это только спасибо ска — жут. Но в ответ на вопрос : «Убьешь ты нет?»другой говорящий отвечает : «Разумеется, нет». Трусость ли это? Для Раскольникова видимо — да. Но на самом деле. Мне кажется, что это элементарные челове — ческие нравственные и моральные нормы. «Не убий», — гласит одна из заповедей. Вот через что переступает Раскольников, и именно за это преступление последует наказание. Два слова, вынесенные в название этого сочинения — «самооправдание» и «самообман»все отчетливее сливаются для Раскольникова по ходу действия романа. Рассказывая о своей статье, опубликованной в одном из журналов, в которой Раскольников выдвигает свою теорию вседозволенности сначала Порфирию Петровичу, затем Сонечке, когда они уже знают, что именно он совершил убийство, Раскольников как бы пытается самооправдаться. Но эта теория была бы даже интересна и занимательна, если бы он не перешел к ее практическому осуществлению. Ведь если сам Раскольников оправдывает свое прес — тупление тем, что старуха — ростовщица приносила только вред людям, что никому она не нужна и жизни она не дос — тойна, то как быть с убийством Лизаветы, ни в чем не повинной, которая просто оказалась на пути осуществле — ния «гениального»плана Раскольникова. Тут-то эта тео — рия и дает первую брешь, во время практического испол — нения. Именно это губит Раскольникова, и по другому быть, как мне кажется, не могло. Убийство Лизаветы заставляет задуматься над тем, а так ли хороша эта теория? Ведь если случайность, вкравшаяся в нее, может привести к столь трагическим последствиям, то может быть корень зла таится в самой этой идее? Не может зло, пусть даже по отношению к бесполезной старухе, быть положено в основу благодеяния. Наказание за содеянное оказывается не менее страшным чем само преступление — что может быть страш — нее страданий и мучений человека, осознавшего свою ви — ну, и, к концу повествования, полностью раскаившегося. И успокоение Раскольников находит только в вере, вере в Бога, вере, которую он заменял теорией «сверхчеловека». Проблемы, поставленные Достоевским, остры и ак — туальны в наше время нисколько не меньше, а может быть даже и больше. Основной его идеей, как мне кажется, яв — ляется то, что общество, построенное на сиюминутной вы — годе, на делении людей на «нужных»и «ненужных», общес — тво, в котором люди привыкают к страшнейшему из грехов — убийству, не может быть нравственным и никогда люди не будут чувствовать себя счастливыми в таком обществе.
