Художественный метод Достоевского в романе «Преступление и наказание»
Роман «Преступление и наказание» по тому, как он воспринимается читателем, является, может быть, единственным в своем роде. Он вводит юного читателя в самообман. И ему кажется все понятным в этом произведении: никаких намеков, никаких загадок, никаких таинственных происшествий. Но тот напряженный интерес к герою, который возникает с первых страниц романа, к концу становится еще напряженнее. И то, на чем держится весь художественный мир романа, оказывается не то что совсем не воспринятым, а понимается поверхностно-прямолинейно: умный бедный
Так, большинство учащихся причину убийства ростовщицы видят в тяжелом материальном положении Раскольпикова и людей, его окружающих. Многие читатели отказываются признать содеянное Раскольниковым преступлением, потому что он убил «вредного члена общества». Некоторые даже считают, что Раскольникова толкает на преступление «стремление к хорошей жизни». И только немногие связывают преступление Раскольникова с его теорией. Но суть теории ими тоже воспринимается
Лучший способ избавиться от возможных ошибок первого восприятия — прочтение романа под каким-либо определенным литературоведческим углом зрения. Такой подход к изучению романа — прочтение, а потом анализ на основе этого прочтения — предостерегает читателя от преждевременной (и потому неумелой, необоснованной) критики произведения: нельзя критически (т. е. аналитически) судить о произведении раньше, чем оно усвоено как целое, раньше, чем понята авторская позиция. «Романы, подобные «Дон Кихоту», «Войне и миру», «Преступлению и наказанию», обладают как бы неисчерпаемым смыслом. Каждое поколение открывает в них нечто совершенно новое. Но для этого открытия необходимы и немалые усилия, и верный подход к произведению, в частности, внимательное и углубленное прочтение текста, прочтение, с которого и должен начинаться всякий анализ и от которого он не может полностью отрываться, уходя в абстрактные рассуждения».
Главная цель прочтения произведения с точки зрения развития сюжета состоит в том, чтобы, перечитывая «ключевые» места романа, увидеть Раскольникова, одержимого своей идеей, действующим в том художественном мире романа, который и утверждает идею героя, и опровергает ее, т. е. воспринять Раскольникова через Достоевского — в системе авторских опровержений и доказательств. Чтобы достичь этой цели, допустимы разные способы прочтения. Можно назвать две очень интересные работы о «Преступлении и наказании», написанные в жанре прочтения: это статьи В. Кожинова «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского» и Ю. Карякина «Перечитывая Достоевского».
В. Кожинов «прочитал» «Преступление и наказание» с точки зрения «ключевых» слов в романе. Прежде всего он раскрыл идейно-художественное значение первой фразы романа: «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов впоказав, как из этой фразы, как из зерна, разрослось потом «огромное древо романа». Затем он раскрывает роль таких «ключевых» слов,
— как желтый — желчный, преступление — преступание, шатость, недоконченность, наказание и др.
Такое прочтение романа дало возможность очень глубоко рассмотреть его в самых разнообразных аспектах, а именно: теория Раскольникова и русская жизнь 60-х годов XIX в.
Раскольников и нигилисты, характер Раскольникова и русский народный характер, сущность идеи Раскольникова, проблема наказания, особенности развития действия в романе, система образов в романе, роман Достоевского и социалистические идеи, величие Достоевского как автора романа «Преступление и наказание» др. Ю. Карякин «прочитал» роман с точки зрения киноискусства — «по кадрам», в виде «наставления» сценаристам и постановщикам кинофильма по роману.
Тревогу критика вызывает тот факт, что Достоевского охотнее «интерпретируют», чем стараются понять. Достоинством этой работы нам кажется то, что ее автор установил взаимодействие начала и конца романа, показал, что каждая сцена в романе построена «как предчувствие последних снов Раскольникова, но и одновременно — как предчувствие возможности спасительного пробуждения. Ни одна из коллизий романа не может быть понята без ориентации на Эпилог». Карякин говорит о необходимости разбить «тот стереотип, который, к сожалению, вкоренился во многих читателей и зрителей: будто явка с повинной и есть раскаяние, будто Эпилог — это ненужный привесок и лучше бы его и не было».
В изучении романа очень заманчиво пойти по следам этих двух авторов, но для этого у нас нет времени. Поэтому выбираем более «экономный» путь прочтения — по «ключевым» сценам романа.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)