Тема дома и семьи в русской литературе XIX века

Что нужно для счастья? Тихая семейная жизнь… с возможностью делать добро людям.

Тема дома и семьи — одна из сквозных тем как в мировой литературе вообще, так и в русской в частности. Ее отголоски слышны еще в древнерусских художественных произведениях. О любимом муже Игоре тоскует, плача на путивльской стене, княгиня Ефросинья Ярославна . Через все жизненные испытания проносят любовь и верность муромский князь Петр и его супруга, мудрая женщина из простого народа, Феврония , а в конце жизни герои, принявшие монашество и живущие в разных

монастырях, даже уходят из жизни в один день, и тела их, как гласит легенда, оказываются в одном гробу — это ли не доказательство преданности мужа и жены друг другу!

Восхищения достойна и семья главы русской старообрядческой церкви — неистового протопопа Аввакума, разделившая с мужем и отцом тяготы изгнания и страдания за веру . Вспомним эпизод, когда измученная долгой пешей дорогой по «стране варварской» протопопица, обращаясь к мужу, восклицает: «Долго ли мука сея, протопоп, будет?» И, услышав от него в ответ: «Марковна, до самыя до смерти!» — покорно говорит: «Добро, Петрович, ино еще побредем».

Говоря

о русской литературе XVIII века, учащиеся, конечно, вспомнят семью Простаковых , в которой нет любви и согласия между супругами . Слепое обожание госпожой Простаковой единственного сына Митрофанушки принимает самые уродливые формы: главное для нее — женить свое избалованное дитя на богатой девушке. Когда же мечты о свадьбе рушатся, да еще, как выясняется в конце пьесы, имение, по судебному решению, берут в опеку, госпожа Простакова обращается к сыну, видя в нем единственную поддержку и опору. В ответ же слышит от Митрофана: «Отвяжись, матушка, как навязалась!» Стало быть, ни о какой сердечной привязанности сына к матери и речи быть не может, и такой результат, по мнению комедиографа, закономерен: это «злонравия достойные плоды».

А вот взаимоотношения скромной селянки Лизы и ее матери , напротив, должны, по мнению авторасентименталиста, вызывать у читателя умиление: мать и дочь нежно привязаны друг к другу, вместе переживают потерю отца и мужа — кормильца. Бедность не мешает героиням сохранять чувство собственного достоинства. Старушка мать радуется искренней любви дочери к молодому дворянину Эрасту, а сама Лиза, решившись на самоубийство, прежде всего думает о матери и просит «любезную подружку» Анюту о ней позаботиться.

О тяжкой участи крестьянских семей, где мужчины­кормильцы вынуждены, нарушая христианские правила, работать на пашне по воскресеньям , а вечно голодные Дети в глаза не видели «барской еды» , упоминает в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищев.

«Мысль семейная» широко прослеживается в литературе XIX века. Вспомним семью Лариных, где между мужем и женой царило согласие и взаимопонимание, хотя супруга распоряжалась хозяйством, «мужа не спросясь». Эта патриархальная поместная семья, где исправно «хранили в жизни мирной привычки милой старины», а дочери воспитывались на причудливом сочетании чтения французских романов и наивной веры в «преданья простонародной старины… сны, карточные гаданья и предсказания луны», вызывает и у читателей, и у автора добрую, слегка снисходительную улыбку. А. С. Пушкин отмечает, что, когда помещик Дмитрий Ларин отошел в мир вечного покоя, он был искренне оплакан «детьми и верною женой чистосердечней, чем иной».

Может быть, такой семьи недоставало Евгению Онегину, не знавшему истинной родительской любви и ласки: ведь его отец был поглощен жизнью высшего света, «долгами жил… давал три бала ежегодно и промотался наконец», о матери героя автор романа вообще не упоминает, с ранних лет Евгений был отдан под опеку «мадам», которую затем «месье… сменил». Возможно, отсутствие настоящей семьи в детстве и юности впоследствии не позволило Онегину ответить взаимностью на чувство деревенской «смиренной девочки» Татьяны. Он, хоть и «живо тронут был», «получив посланье Тани», искренне уверен в том, что ему и Татьяне «супружество… будет мукой», потому что сам долго любить не способен: «привыкнув, разлюблю тотчас».

Может быть, именно поэтому создатель произведения наказывает своего «доброго приятеля» одиночеством и душевным страданием в конце романа.

А как нелепо выглядит вторжение в семейную жизнь персонажей лермонтовского Печорина . Пресытившийся жизнью уже в молодости, одинокий герой ищет острых, необычных ощущений, которые могли бы вырвать его из состояния скепсиса и равнодушия. Поэтому, увлекшись Бэлой и выкрав ее с помощью Азамата, он, по сути, обрекает семью «мирного князя» на гибель . Печорин, которого, по его словам, судьбе было угодно «кинуть в мирный круг Честных контрабандистов» , разрушил их семью, пусть и весьма своеобразную: Янко и «ундина» вынуждены уехать, опасаясь доноса на них «странствующего офицера», старуха обречена на смерть, а слепой мальчик — на страдания . Вера, вышедшая, по воле обстоятельств, замуж за нелюбимого человека, — единственная женщина, к которой Печорин по-настоящему привязан. Но его любовь не приносит героине ничего, кроме душевных страданий, потому что семейное счастье и Печорин — понятия несовместимые. Искренне жаль читателю гордую красавицу Мери, полюбившую героя и уверенную в том, что ее ждет предложение руки и сердца, а затем счастливая супружеская жизнь. Увы, Печорин, встретившись с девушкой для объяснения, «твердым голосом и с принужденною усмешкою» говорит: «…я над вами смеялся… я не могу на вас жениться» . А как не посочувствовать добросердечному Максиму Максимычу, не имевшему своей семьи и искренне, как к сыну, привязавшемуся к Печорину!

Холодность и равнодушие, какие герой выказывает при встрече с пожилым штабс-­капитаном через несколько лет после расставания, больно ранят душу старого служаки . Не случайно о смерти Печорина автор сообщает всего одной строкой: «Печорин, возвращаясь из Персии, умер». Герой не сумел создать семьи, не оставил после себя потомства, его жизнь оказалась «ровным путем без цели», «пиром на празднике чужом».

Русская литература второй половины XIX века тоже представляет читателю целую череду произведений, которые смело можно назвать «семейными». Вспомним «Грозу» А. Н. Островского : ее главные герои — члены семьи купчихи Кабановой, которая жестко и властно управляет сыном, невесткой и дочерью. Героиня, фанатично соблюдающая «старые порядки», по верному замечанию Кулигина, настоящая «ханжа»: «нищих оделяет, а домашних своих заела совсем». В страхе держит свое семейст­во и «ругатель, каких поискать», «пронзительный мужик» Савел Прокофьич Дикой, а его запуганная жена с самого утра умоляет домочадцев: «Голубчики, не рассердите».

Именно против такого семейного уклада, где все держится на слепом повиновении и страхе одних перед другими, выступает Катерина, решившаяся на самоубийство, потому что для нее невозможна жизнь в доме деспотичной свекрови и безвольного, нелюбимого мужа.

«Семейным романом» можно назвать и роман И. С. Тургенева » Отцы и дети» , где мы встречаемся сразу с несколькими семействами: из первой главы узнаем об отце и матери братьев Кирсановых — бое­вом генерале и его верной подруге, проживших в любви и согласии много лет; с нежностью рассказывает автор о семейном гнездышке Николая Петровича и его жены Маши, где царили всегда доброта, взаимопонимание, уют. Да и в Фенечке, женщине простой, бесхитростной, искренне привязанной к марьинскому помещику, подарившей ему сына Митю, умеющей обустроить быт в имении и варить варенье из «кружовника», Николай Петрович словно увидел продолжение милой, рано ушедшей из жизни Маши, память о которой никогда не покинет его сердца. Аркадий повторит путь отца: молодой человек тоже ищет тихого семейного счастья, он готов заниматься делами имения, забыв о юношеском увлечении нигилизмом , у него рождается сын, названный в честь деда Николаем.

А какое восхищение вызывают «старики Базаровы», души не чающие в ненаглядном «Енюшеньке» и с заботливым вниманием относящиеся друг к другу. Да и сам Базаров, под маской снисходительной усмешки прячущий свою любовь к родителям, перед смертью просит Одинцову позаботиться об отце и матери: «Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать…»

С разными семьями как крестьян, так и помещиков знакомимся мы в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» : это и краткие упоминания о семье старухи, сокрушающейся, что ей «домой идти тошнее, чем на каторгу»; и эпизод с признанием крестьянина Вавилы в сердечной привязанности к внучке-«егозе», мечтающей получить от деда в подарок «козловые ботиночки»; и рассказ тянущегося к красоте Якима Нагого о тяготах, которые испытывают крестьянские семьи. Но прежде всего это семьи помещиков и крестьянки Матрены Тимофеевны Корчагиной — о них подробно говорилось в моей статье «»Мысль семейная» в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»» .

В романеэпопее «Война и мир» одной из ведущих, по определению самого Л. Н. Толстого, является «мысль семейная». Писатель утверждал, что «люди как реки»: каждый имеет свой исток, свое русло. С истока — с колыбельной матери, с тепла родного очага, с заботы родных — начинается человеческая жизнь. И в какое русло она войдет, во многом зависит от семьи, семейного уклада и традиций. В центре произведения два семейства — Ростовых и Болконских.

Главные качества членов семьи Ростовых — абсолютная искренность, доверчивость, естественные движения души. Не случайно и мать, и дочь носят одно имя — этим подчеркивается их близость. А об отце, графе Илье Андреевиче, Толстой скажет: «Он — сама распущенная доброта».

Чуткая, отзывчивая, восторженная и ранимая Наташа, наделенная счастливым даром «читать тайное» людей и природы; очаровательный в своей наивности и душевной щедрости Петя; открытый, прямодушный Николай — все они уна­следовали от родителей способность к сочувствию, сопереживанию, соучастию. Ростовы — настоящая Семья, в которой царят мир, согласие, любовь.

Незаурядностью привлекают к себе Болконские. Отец, Николай Андреевич, «с блеском умных и молодых глаз», «внушающий чувство почтительности и даже страха», энергичен и деятелен. Он почитал только две людские добродетели — «деятельность и ум» и постоянно чем­нибудь был занят, в том числе воспитанием и обучением детей, не доверяя и не поручая последнего никому. У сына, Андрея, отец вызывает восхищение своим острым аналитиче­ским умом и обширными, глубокими знаниями.

Он сам — так же, как и его сестра Марья, — наделен гордостью и чувством собственного достоинства. Марья и Андрей отлично понимают друг друга, во многом обнаруживают единство взглядов, их связывает не только кровное родство, но и настоящая дружба. Впоследствии по-отцовски требовательной будет княжна Марья к своим детям, в Николеньке станет видеть продолжение любимого брата, а старшего сына назовет Андрюшей.

«Душевные сокровища» открывает писатель в любимых своих героях. Не зря Пьер, размышляя о том, что одобрил бы Платон Каратаев, ставший для Безухова идеалом доброты и совестливости, говорит Наташе: «Одобрил бы нашу семейную жизнь. Он так желал видеть во всем благообразие, счастье, спокойствие, и я с гордостью показал бы ему нас».

В пьесах А. П. Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад» мы не видим благополучных — даже внешне — семей. До крайности напряжены отношения Константина Треплева с матерью — известной провинциальной актрисой Аркадиной . Герои не могут, да и не стараются понять друг друга, а в порыве гнева способны дойти до прямых оскорблений: «скряга», «оборвыш». Мечтают вырваться из омута обывательской жизни провинциального городка сестры Прозоровы , но суждено ли этой мечте сбыться? «В Москву! В Москву!» — эти слова, как заклинание, звучат в течение всей пьесы, но это лишь слова, а не действия. Действует же в семье только один человек — Наташа, вздорная мещанка, прибравшая к рукам и безвольного мужа, и весь Дом — наследственное гнездо Прозоровых.

Распадается семья Раневских-Гаевых : уезжает в Париж, забрав у дочери последние деньги , Раневская; вынуждена пойти «в экономки» приемная дочь Раневской Варя, так и не дождавшаяся предложения от Лопахина; собирается держать экзамен на учительницу и затем работать Аня. Но, пожалуй, самое драматичное то, что «забыли» в опустевшем доме больного Фирса, несколько десятилетий служившего этой семье верой и правдой, и что гибнет под топором новых хозяев старый вишневый сад, который тоже в течение столетий был словно членом семейства, а теперь вот его бросили без помощи, оставили, как и преданного господам Фирса, умирать…

«Рожденные в года глухие пути не помнят сво­его. // Мы, дети страшных лет России, забыть не в силах ничего» — так пишет в начале ХХ века Александр Блок, словно предвещая те испытания, которые выпадут в течение столетия на долю Родины и народа, на долю множества семей… Но это сюжет для другой консультации.