Споры о герое в современной драматургии

Для искусства социалистического реализма было первостепенной задачей создание образа героя Времени — героя положительного, чей характер созвучен всему лучшему, новому, прогрессивному в этом Времени. Им мог быть Герой революции, Герой войны, Энтузиаст труда, новатор, «тимуровец», «корчагинец» наших дней. Помимо художественных открытий в этом процессе присутствовала заштампованность самого героя и конфликта как противостояния резко «положительного» и «отрицательного» персонажей, «новатора» и «консерватора»,

носителя благородных черт «морального кодекса строителей коммунизма» и подонка, еще не окончательно «падшего» и способного «на исправление». В самом широком смысле слова «наш современник» — это всякий человек, живущий в одно время с нами.

Современная драматургия на протяжении последних двух десятилетий стремится преодолеть стандарты и обратить внимание на тревожные процессы в моральной атмосфере нашего общества, связанные с изменением человеческой психологии в сторону вещизма и бездуховности, с переосмыслением ценностных ориентиров. Современная драматургия настойчиво призывает: «Смотрите,

кто пришел?» . Испытание человека жизненными обстоятельствами жизни, вещным благополучием и неблагополучием — одна из самых актуальных проблем в драматургии. В последние два десятилетия не случайно не ослабевает интерес к пьесам А. Вампилова , которому удалось чутко уловить и передать утрату в обыденной суете чувства доброты, доверия, взаимопонимания, духовного родства.

Его герои комичны и одновременно страшны: «Любовь любовью, а… с машиной-то муж, к примеру, лучше, чем без машины» ; «Потому если у человека есть деньги, значит, он уже не смешной, значит, серьезный. Нищие нынче из моды вышли…» . Главный герой «Прощания в июне» — спекулянт Золотуев — персонаж не столько узнаваемый, сколько фантасмагорический, гротескный. Всю свою жизнь он положил на доказательство того, что честных людей нет, все или взяточники, или «соучастники». Раньше других современных драматургов Вампилов обратил внимание современников на катастрофический рост очерствения, ожесточения, хамства.

Подобная постановка проблемы в чем-то роднит театр Вампилова и творчество Василия Шукшина. Главный герой Вампилова — человек средних лет, ощущающий моральный дискомфорт. Он недоволен своей жизнью и уже успел испытать «раннюю усталость» от нее. Вампилов создает мир предместья, что осмысливается не только как географическое, но и как нравственное понятие. Герои его пьес пребывают в духовном предместье, стоят на пороге нравственного выбора.

Им ничего не остается, кроме как сделать шаг вперед, вырваться из повседневности либо продолжать жизнь-спячку. Этот выбор стоит перед Третьяковым, учителем географии из пьесы «Дом окнами в поле», и следователь Шаманов из пьесы «Прошлым летом в Чулимске» и несостоявшийся биолог Колесов из «Прощания в июне», и инженер Зилов из «Утиной охоты». Главному герою пьесы «Утиная охота» Виктору Зилову, «около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда».

В пьесе постоянно звучит мотив духовного падения этого «физически здорового молодого человека»: действие сопровождается траурной музыкой, звучащей попеременно с бодрой, легкомысленной. Гротескный эпизод пьесы — друзья «в шутку» присылают Зилову похоронный венок с издевательской надписью «Незабвенному безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей». В уста главного героя Вампилов вкладывает показательную реплику, характеризующую высшую степень его падения: «Если разобраться, жизнь, в сущности, проиграна». Зилов по всем параметрам терпит крах, проходя проверку на сыновние чувства, на любовь, дружбу, на гражданскую зрелость. Показательны его сыновние чувства — он четыре года не видел родителей, не интересовался их здоровьем, с цинизмом комментируя беспокойные письма от отца и никак не откликнувшись на его смерть.

То же можно сказать и о его неспособности к дружбе. То окружение, которое он сам себе избрал, ему просто удобно — ни к чему серьезному не обязывает. «Друзья!.. Откровенно говоря, я и видеть-то их не желаю… Да разве у нас разберешь?..

Ну вот мы с тобой друзья. Друзья и друзья, а я, допустим, беру и продаю тебя за копейку. Потом мы встречаемся и я тебе говорю: «Старик, говорю, у меня завелась копейка, пойдем со мной, я тебя люблю и хочу с тобой выпить».

И ты идешь со мной, выпиваешь», — цинично рассуждает он, а затем устраивает «судилище» в кафе «Незабудка» над теми, кого он называет словом «друзья». На работе когда-то неплохой инженер Зилов решает «производственные проблемы» по принципу «орел или решка». В ответ на предложение сослуживца Саяпина: «Не нравится тебе эта контора — взял махнул в другую…

На завод куда-нибудь или в науку, например» — Зилов дает соответствующий ответ: «Брось, старик, ничего из нас уже не будет… Впрочем, я-то еще мог бы чем-нибудь заняться. Но я не хочу.

Желания не имею». Способ существования и общения Зилова доведен до виртуозности вранья, вдохновенного ерничества, игры в честность, искренность и оскорбленное «якобы чувство». Когда речь идет о любви, его пороки проявляются в самом отвратительной форме.

Долгое время Зилов обманывает свою жену, учительницу Галину, ожидающую, когда же он, наконец, опомнится и перестанет паясничать. От упреков Галины он обороняется наглыми, откровенно лживыми и циничными поучениями. На реплику жены: «Ни одному твоему слову не верю» — притворно негодующий Зилов отвечает: «Напрасно. Жена должна верить мужу. А как же?

В семейной жизни главное — доверие. Иначе семейная жизнь просто немыслима… Я тебе муж как-никак…». Последнее слово словно сбивает фальшивый пафос с его проповеди. Те же интонации звучат в его словах о том, как он «горит на работе»: «Я все-таки инженер как-никак».

Зилов безоглядно растаптывает жизнь с когда-то полюбившей его Галиной, не пощадив доверчивое чувство к нему юной Ирины. В игре-воспоминании о любви, которую он предложил Галине, особенно проявляется его беспомощность. Зилов явно утратил способность переживать, волноваться, быть искренним, и естественно терпит полное поражение. «Ты все забыл. Все!..

Это было совсем не так. Тогда ты волновался…» — говорит Галина, навсегда уходя от Зилова. И она же ставит диагноз его «болезни»: «Хватит тебе прикидываться…

Тебя давно уже ничего не волнует. Тебе все безразлично. Все на свете. У тебя нет сердца, вот в чем дело. Совсем нет сердца…» Пьеса А. Вампилова «Утиная охота» обнажила синдромы современной «болезни духа», которую критики назвали «синдромом Зилова».

Различные проявления этой болезни демонстрирует и драматургия 1980-х годов, создавшая групповой портрет поколения застойного времени. Эти люди не очень добры, но и не очень злы, все знают про принципы, но далеко не все принципы соблюдают, не безнадежные дураки, но и не подлинно умные, читающие, но не начитанные, заботящиеся о родителях, обеспечивающие детей, не бросающие жен, но не любящие ни первых, ни вторых, ни третьих, выполняющие работу, но не любящие ее, ни во что не верящие, но суеверные, мечтающие, чтобы общего стало не меньше, а своего побольше. Именно такой тип героев предстает в пьесах А. Галина , С. Злотникова , Л. Петрушевской , В. Славкина . Проблема мещанства быта и мещанства духа посвящены пьесы В. С. Розова, такие как «Гнездо глухаря», «Кабанчик», «Хозяин». В них раскрываются нравственные болезни периода застоя, когда представления о нравственных и духовных ценностях заняло уродливо мещанское понимание «престижности». Главный герой пьесы «Гнездо глухаря» Степан Судаков в прошлом был активным комсомольцем, добрым человеком с прекрасной улыбкой, фронтовиком.

Ныне это владелец респектабельного жилья — «гнезда», не выдержавший «испытания сытостью». Судаков недоумевает, почему его домочадцы несчастливы в огромной шестикомнатной квартире со всеми атрибутами, символизирующими престиж: коллекцией икон, Босхом, Цветаевой и Пастернаком на книжных полках и экзотическими вещами из разных стран. По пути к «вершине» Судаков потерял нравственный ориентир, его «душа его обросла телом» настолько, что стала глуха даже к боли самых близких людей. Принцип его нынешнего существования выражен во фразе: «Не засоряйте мне голову всякими мелочами…

Меня нет, я отдыхаю». Эти «мелочи» — трагедия дочери, драма подруги юности, проблемы младшего сына Прова, бунт жены, превратившейся стараниями «глухаря»-Судакова в «домашнюю курицу». Автор задает вопрос: что же сделало Степана Судакова «глухарем»? Подобное предложение к размышлению звучит в словах Судакова-младшего, девятиклассника Прова: «Вот, говорят, если срезать дерево, то по кольцам его можно определить, какой год был активного солнца, какой пассивного.

Вот бы тебя исследовать. Просто наглядное пособие по истории… До чего же ты, отец, интересно сформировался…» «Титаническое самоуважение» и в то же время угодническое «метание бисера» Степана Судакова перед иностранцами смешны, а вера в собственную непогрешимость и крепость своего «гнезда» — зыбкое ограждение от парадоксов жизни. Подтверждение тому находится в финале пьесы, когда происходит крушение Глухаря.

Страшнее то, что с благословения таких «глухарей» процветают явления и люди куда более опасные. И Розов и Вампилов представили крупным планом легко узнаваемый тип удачливого, достигшего прочного социального положения человека, внешне очень «правильного», но по сути холодного, расчетливого, жестокого. В «Гнезде глухаря» таким является зять Судакова Егор Ясюнин , ему же родственен официант Дима в «Утиной охоте». Этим людям незнакомы терзания, раздвоенность, рефлексия от угрызений совести. Рядом с официантом Димой Виктор Зилов кажется «божьим одуванчиком», несмотря на многие свои грехи.

В Диме он чувствует какую-то непостижимую силу и потому ощущает свою зависимость от этого опытного «стрелка». Именно поэтому он обращается к нему как к единственному другу и учителю: «Получается так, что ты — самый близкий мне человек…» «Не волнуйся» — любимое словцо Димы, шагающего победно по жизни. Он поучает Зилова: «Страшно стрелять в живых уток влет? — а ты не волнуйся, вообрази, что они на картинке. Живые они для того, кто мажет.

А кто попадает, для того они уже мертвые». А заповедь Степана Судакова «живи весело и ничего не чувствуй» органично перекликается с жизненными установками Егора Ясюнина. Он учит Прова отказывать людям в просьбах. «Неприятно попервой, потом тебя ж больше уважать будут».

Итак, главное в жизни, по теории «глухарей», — не волноваться! Заметив, как волнуют супругу чужие письма, присланные в газету, он говорит: «В своем единоличном хозяйстве каждый должен управляться сам. Приучили просить милостыню».

Теперь Ясюнин «подкапывается» под тестя, чтобы занять его престижное место на службе. Его новая жертва — юная Ариадна, дочь более высокого начальника. «Вы не боитесь Егора, Ариадна?» — спрашивает ее Искра и предостерегает: «Вы не будете любить цветы, вы перестанете слушать музыку, у вас не будет детей никогда. Он растопчет вас, вытрет о вас ноги и перешагнет». В «перестроечные» 1980-е годы авторы стали показывать такие стороны нашей жизни, о которых раньше говорили: «их нравы».

Произошло резкое ужесточение современной пьесы, чьими персонажами стали проститутки и наркоманы, бомжи и неформалы. Литературу, экран и сцену заполонили грубые, жестокие персонажи уголовного мира. Это вызвало справедливую обеспокоенность критиков, заговоривших о «нездоровом» интересе к маргинальным темам. Ныне от драматургов ждут «следующего шага», жизнеутверждающей положительной программы. В данный момент положительный герой видится в людях «негромких», «негероических», просто «живущих жизнью», как отмечает Л. Петрушевская. «Моего героя легко не заметить, люди совести скромны и не любят выхорашиваться.

Их и глазом не видишь — скорей ощущаешь, как тепло от печки: кто-то топит ее и жить, и слабый, глядишь, становится бодрее, умный — умнее…», — пишет драматург Н. Павлова, автор жесткой пьесы «Вагончик». Агрессии бездуховного мира противостоит теплая доброта Виктоши , вера в братство разных людей Сарафанова , тяга к красоте и счастью Валентины , верность любви и идеалам молодости Тамары , поразительная жизнестойкость, торжественное мироощущение Лидии Васильевны Жербер и Миши Земцова в «Жестоких играх» Арбузова. Отечественные драматурги, в том числе и молодые, охотно обращаются как к недавней, так и к далекой истории, стремясь найти в прошлом жизненные ориентиры и таким образом излечить от «вещности» душу нынешнего рядового зрителя. При этом неважно, из какой эпохи доносятся голоса героев.

В любую эпоху жизнь остро, а нередко и драматически, ставила вопрос о моральном выборе.