Связь внутреннего мира человека с миром природы в балладах В. А. Жуковского «Светлана» «Лесной царь» «Кубок»
1. Мир реальный и мир потусторонний в балладе «Светлана».
2. Стихийная сила «Лесного царя».
3. Смысл баллады «Кубок».
Баллада В. А. Жуковского «Светлана» является одним из наиболее известных его произведений. Поэт попытался создать русскую балладу, в которой нашли бы отражение типичные фольклорные мотивы. Начинается баллада сценой гадания: «Раз в крещенский вечерок / Девушки гадали: / За ворота башмачок, / Сняв с ноги, бросали.». Жуковский подробно описывает наиболее распространенные на Руси приемы гаданий. Согласно
Героиня баллады тоскует о своем женихе, от которого давно уж нет никаких вестей: «Как могу, подружки, петь? / Милый друг далеко; / Мне судьбина умереть / В грусти одинокой». И вот происходит чудо — к Светлане приходит ее жених. Но каким зловещим оказывается их путь! Силы природы словно предрекают беду: «Вдруг метелица кругом; / Снег валит клоками; / Черный вран, свистя крылом, / Вьется над санями; / Ворон каркает: печаль!» Жуткие видения сменяют друг друга: вот она видит гроб, а мертвец — это ее жених.
Однако далее следует еще и нравоучительное послесловие, в котором Жуковский разъясняет идею своей баллады. По его убеждению, самое главное для человека в жизни — это непоколебимая вера в Бога и его милость: «Лучший друг нам в жизни сей / Вера в провиденье. / Благ зиждителя закон: / Здесь несчастье — лживый сон; / Счастье — пробужденье».
В балладе «Лесной царь», как и во многих других произведениях Жуковского (например, баллады «Рыбак» и «Кубок»), герой сталкивается с таинственными стихийными силами природы, которые на этот раз принимают облик Лесного царя. Кто же он такой этот Лесной царь? Вряд ли возможно ответить на этот вопрос однозначно. Во многих мифологиях можно найти богов, чья деятельность связана с лесом: однако Лесного царя из баллады Жуковского едва ли стоит ассоциировать с кем-либо из них. Если говорить о символах, то Лес, как и Море, часто означает стихию страстей, неуправляемых чувств. Как и русалка в балладе «Рыбак», Лесной царь зовет вошедшего в его владения, обещая бесконечные радости и богатство: «Дитя, оглянися; младенец, ко мне; / Веселого много в моей стороне: / Цветы бирюзовы, жемчужны струи; / Из золота слиты чертоги мои». Почему же герой баллады так боится его? Ведь грозить Лесной царь станет лишь к концу баллады; а пока он старается захватить воображение ребенка чарующими картинами. Думается, что страх героя перед Лесным царем коренится в том, что Лесной царь — существо, не принадлежащее обыденному, привычному миру: он непонятен и могущественен — а потому страшен.
Сам по себе Лесной царь не добро и не зло; он просто существует, но его бытие иное, чем человеческое. Он — сила и мощь, он — стихия, которой можно управлять, лишь преодоев свой страх перед ней. Только через страх стихийный силы и могут воздействовать на человека; только благодаря страху они могут победить его. Но преодолеть свой страх может лишь такая человеческая личность, которая познала себя и свои внутренние возможности; поэтому, наверное, герой баллады — ребенок. Едва ли стоит понимать это только буквально; скорее всего этим подчеркивается, что Лесной царь обращается к личности незрелой, еще не знающей пределов ни собственных сил, ни пределов мощи стихии. И умирает герой баллады вовсе не оттого, что его убил Лесной царь — он умирает жертвой собственного страха перед безбрежным океаном страстей и желаний, которые и олицетворяет Лесной царь. Владения Лесного царя и в самом деле прекрасны, как он уверяет, но одновременно и ужасны своей дикой, неукротимой красотой; чтобы противостоять Лесному царю, надо победить своего внутреннего врага — свой страх.
В балладе «Кубок» повторятся тема могучей и неукротимой стихии — на этот раз морской. Здесь нет сказочных существ, вроде русалки или таинственного Лесного царя. Герой этой баллады бесстрашно ныряет в пучину за царским кубком. Первый раз ему удается вернуться невредимым; обращаясь к царю, он говорит о том, что человеку разумнее не пытаться проникнуть в тайны мирозданья, в тайны своего внутреннего моря — ведь и в этой балладе море означает и водную стихию, и одновременно стихию человеческой души. Только сильный и смелый человек способен бесстрашно заглянуть в глубины моря и в глубины своей души: «Но страшно в подземной таинственной мгле. / И смертный пред богом смирись: / И мыслью своей не желай дерзновенно / Знать тайны, им мудро от нас сокровенной». Так говорит герой баллады, но сам вновь искушает судьбу, снова отправившись на дно моря ради того, чтобы получить руку царской дочери. Но один и тот же подвиг едва ли возможно повторить дважды.
Важно отметить и то обстоятельство, что первый раз герой ныряет в море только следуя велению души; прежде, чем прыгнуть в набегающие волны, он обращается к Богу: «И он, упредя разъяренный прилив, / Спасителя-бога призвал.». И Бог не дал ему погибнуть в море, в пучине страстей: «Но богу молитву тогда я принес, / И он мне спасителем был.».
А во второй раз он, мечтая о том, как царевна станет его женой, забывает обо всем: «Тогда, неописанной радостью полный, / На жизнь и погибель он кинулся в волны.».
Безрассудство перед лицом стихии столь же опасно и губительно, как страх, оно может завести человека туда, откуда нет возврата: «Приходит, уходит волна быстротечно: / А юноши нет, и не будет уж вечно».
В балладах Жуковского прослеживается непостижимая, глубокая связь человеческой души и мира природы, мира стихий и таинственных существ из иных миров. Ведь, по существу, и Море, и Лес, и Лесной царь — все это можно найти в человеческой душе. Но их мощь возможно обуздать, пережив свой страх перед ними, как прожила Светлана во сне то, что было для нее самым ужасным, и проснуться свободным, увидеть свет, перед которым бегут все призраки и кошмары.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)