«Мария Стюарт» и теория аналитической драмы
Тем не менее, исходя из принятой им формы аналитической драмы, Шиллер стремился устранить из «Марии Стюарт» изображение трагической коллизии, приводящей к катастрофе, то есть в данном случае выпустить всю драматическую историю реформации и контрреформации. В чисто композиционном отношении Шиллер выполнил этот план. Однако и здесь гениальный художник вступил в противоречие со своей собственной эстетической теорией: он не мог пройти мимо происходящего в ту эпоху столкновения между общественными силами, стремящимися к укреплению принципов
В «Валленштейне»
«Эдип» представляет собой как бы только трагический анализ. Все уже налицо и только должно развиваться. И, как бы ни были сложны события, в какой бы зависимости они ни были от обстоятельств, это может произойти в пределах простейшего действия и очень небольшого промежутка времени».
Однако план построения новой драмы в духе «еврипидовского метода» вовсе не означал, что «Мария Стюарт» должна была быть написана в форме античной трагедии. Если Шиллер так долго и тщательно изучал законы античной трагедии, то вовсе не для того, чтобы слепо подражать ей или механически перенести ее в современную ему эпоху. Шиллер никогда не упускал из виду специфики современной драмы.
Образцом такой аналитической трагедии Шиллер считал «Царя Эдипа». Вот что он пишет в письме к Гете от 2 октября 1797 года: «Эти дни я много занимался подысканием сюжета для трагедии, который был бы вроде «Царя Эдипа» и представлял бы для поэта те же выгоды. Эти выгоды неисчислимы; достаточно упомянуть лишь об одной: здесь в основу можно положить сложнейшее действие, никак не поддающееся трагической форме, так как это действие уже совершилось и, таким образом, находится целиком за пределами трагедии. К этому присоединяется то, что свершившееся, по своей природе как нечто неизменное, еще гораздо страшнее, и страх, что нечто могло произойти, действует на душу совершенно не так, как страх, что нечто, может быть, произойдет.
Мысль о создании такой аналитической драмы, а также определение ее формы, были высказаны Шиллером еще раньше в переписке с Гете, когда оба они, в связи с работой над «Валленштейном», особенно тщательно и всесторонне исследовали характер и структуру произведений античных драматургов, чтобы в той или иной степени использовать установленные ими законы для создания высокой трагедии на современном материале. Их особое внимание привлекли такие произведения античности, в которых трагическая ситуация устранена из самого. произведения, дана как свершившаяся, то есть находится за пределами трагедии.
Это смещение центра тяжести имело своим источником то, что Шиллер, силою известных нам обстоятельств, вынужден был отказаться от революционных путей разрешения общественно-политических противоречий. Поскольку в веймарский период их творчества и Шиллер и Гете отклоняли подобное решение политических и социальных проблем, то из их понимания трагического неминуемо должно было выпасть именно глубочайшее трагическое содержание эпохи. Отсюда вытекают попытки обоих поэтов-классиков обойти эти противоречия с помощью создания особой драматической формы. Недаром Гете еще со времени создания «Ифигении» был сторонником аналитической драмы, в которой завязка трагического конфликта происходит в предистории, а центр тяжести трагедии переносится на изображение внутренних, психологических переживаний, вызванных свершившимся трагическим событием. Аналитико-психологический, внутренний элемент драмы получает перевес над реально-историческим в широком смысле, заслоняет и по мере возможности переносит его в предысторию трагедии.
Такой аналитической драмой, как представлял ее себе Шиллер, и должна была стать «Мария Стюарт». Когда Шиллер в апреле 1799 года по окончании «Валленштейна» взялся за изучение исторических источников о царствовании английской королевы Елизаветы и казни шотландской королевы Марии Стюарт, он составил план построения своей новой драмы именно по этому образцу. Шиллер сразу же сообщает этот план Гете и 26 апреля 1799 года пишет: «Пока я занялся историей царствования королевы Елизаветы и начал изучать процесс Марии Стюарт. Я сейчас же наткнулся па несколько основных трагических мотивов, что внушило мне большую веру в этот сюжет, в котором, несомненно, есть много благодарных моментов. Мне кажется, что он особенно подходящ для еврипидовского метода, который заключается в самом полном изображении душевного состояния, ибо я думаю, что можно убрать все судопроизводство и всю политику и начать трагедию с обвинительного приговора».
После окончания «Валленштейна» Шиллер начал склоняться к такого рода аналитической драме. В письме к Гете от 19 марта 1799 года он сообщает: «Склонность и неудержимое желание влекут меня к вымышленному, не историческому, к чисто человеческому, исполненному страстей сюжету; солдатами, героями и властителями я сыт по горло».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)