Главная ⇒ 📕Гете И. В ⇒ Космогонический мир «Фауста»

Космогонический мир «Фауста»

Взгляд Гете на мир был диалектическим. Он мыслил мироздание не как некое замкнутое единство, в котором все составные части хорошо проложены друг к другу, а как нечто изначально проникнутое принципом развития, созидания, творчества. Мировой жизненный процесс мыслился Гете как смена положительных и отрицательных явлений, как их взаимодействие и борьба». Высшее Добро и Зло — это для Гете две бесконечные стихии, местом слияния которых является земля, а если более конкретно — человеческая душа. Эти стихии борются друг с другом и уже тем

самым — и сосуществуют, и взаимодействуют друг с другом: одна из этих сил недействительна без другой. Мефистофель говорит о себе: Я — часть силы той, Что без числа Творит добро, Всему желая зла.
Бог заключает пари с Мефистофелем, духом Зла, отдавая Фауста в его распоряжение — во имя торжества Добра. Да и в конце концов сам Бог говорит Мефистофелю. Вот Фаустом овладевает божественное чувство любви — но чувство это дергает за ниточку Мефистофель, вследствие чего Фауст становится виновником гибели своей возлюбленной, Маргариты, ее ребенка, ее матери и ее брата. И далее Фауст идет по пути познания и изменения жизни,

по пути служения человечеству — под руку с Мефистофелем. Фауст строит прекрасный город — но место для строительства ему расчищает Мефистофель. Вот Фаусту нужна для грандиозного строительства земля, на которой живет супружеская пара — Филемон и Бавкида, — и вся беда в том, что Филемон и Бавкида никуда переселяться не хотят, не хотят расставаться со своей привычной жизнью. И вот раздраженный Фауст поручает дело переселения стариков. Мефистофелю:
И душа Фауста теперь вновь в руках Мефистофеля — ибо Фауст в этот момент, передоверяя «черную» работу переселения своему врагу-союзнику Мефистофелю, молча благословляет и «мефистофельские» средства «добровольного» переселения. А как иначе может действовать Мефистофель, если, во-первых, по самой своей сущности он способен желать только зла, а, во-вторых, ему нужно выиграть спор о Фаусте, то есть о Человеке — а значит, загрязнить душу Фауста таким количеством тяжких грехов, чтобы была исключена сама возможность спасения. Чем более жестоким будет «переселение» — тем более тяжкая вина ляжет на Фауста (ведь в конце концов поручил переселение Мефистофелю именно он) и тем ближе, следовательно, Мефистофель будет к окончательной победе. И вот Мефистофель приступает к действиям, о которых позже «докладывает» Фаусту:
— Мы кинулись сюда бегом.
— Дела не кончились добром.
— Мы в дверь стучались к ним раз сто,
— Но нам не отворил никто.
— Мы налегли, не тратя слов,
— И дверь слетела с косяков.
— Мы сообщили твой приказ,
— Они не стали слушать нас.
— Мы не жалели просьб, угроз,
— Но не был разрешен вопрос.
— Конец желая положить,
— Мы стали вещи выносить.
— Тогда их охватил испуг,
— И оба испустили дух.
— А гость, который был там скрыт,
— Сопротивлялся и убит.
— Меж тем как все пошло вверх дном,
— От искры загорелся дом.
— И эти, трупы к той поре,
— Втроем сгорели на костре.
Фауст в трагедии — это многослойный символ. Это символ пробудившегося Человека и одновременно символ оправдавшего свое свободное бытие Человечества (в самом деле, одному реальному человеку непосильна та ноша Добра и Зла, которую принял на себя гетевский фауст). Но в космогонический мир трагедии входит и просто человек, человек, живущий в рамках земной необходимости, по законам окружающей микросреды. Этот чел

(1 votes, average: 5,00 out of 5)