Всему начало здесь, в краю моем родном
Не небесам чужой отчизны —
Я песни родине слагал.
Н. А. Некрасов
Немало стихотворений Некрасова посвящено обличению крепостного права и защите интересов народа. В формировании взглядов на жизнь будущего поэта немалую роль сыграла великая русская река Волга. Навсегда остались в его памяти картины нечеловеческого труда бурлаков, которые волоком тянули по песчаным отмелям баржи, груженные товаром.
Почти пригнувшись головойК ногам, обвитым бечевой, Обутым в лапти, вдоль рекиПолзли гурьбою бурлаки.
Впечатления детства были
В течение многих лет Некрасов не мог напечатать «Родину» — стихотворение, в котором поэт вынес приговор «гнезду своих отцов» и поднялся до беспощадного осуждения поместного быта дворян. Тогда, в 1846 году, гневные строки «Родины», проникнутые жгучей ненавистью к крепостничеству, распространялись в списках. Белинский отметил «скорбь и желчь» их, а Тургенев сожалел, что не сможет так написать.
В «Родине» поэт рисует помещиков, владельцев крепостных душ. Их «бесплодная и пустая» жизнь «текла среди пиров, бессмысленного
Некрасов с негодованием вспоминает о своем деспоте-отце, при котором мать «жребий свой несла в молчании рабы». В старом барском доме на всем лежала печать угнетения.
Некрасов приходит к выводу о неизбежности гибели старого общественного уклада. Крепостное право, говорит он, превратило все чудесное в жизни в свою противоположность. «Темный бор, в томящий летний зной защита и прохлада», которые воспевались поэтами, у Некрасова вызывает отвращение: здесь плакала, здесь увядала мать. При одном упоминании слов «нива», «ручей» слышится песня жаворонка, серебряное, звонкое журчание воды, а у поэта в ушах стоит глухой и вечный гул подавленных страданий. Пейзаж как бы усугубляет мрачные краски, в которых рисуются общественные отношения: «Вот темный, темный сад…
Вот серый, старый Дом… Теперь он пуст и глух…»
Поэта не огорчают, а радуют следы разрушения старого дворянского быта, так как они символизируют начало гибели насквозь прогнившего самодержавно-крепостнического строя. Личные переживания автора, его обличение, направленные против семейно-бытового уклада одной из помещичьих усадеб, превращались в гневное осуждение крепостного права вообще.
Стихотворения «Забытая деревня» и «Размышления у парадного подъезда» стали политическим обобщением: вся Россия — это нищая и бесправная «забытая деревня»; во всей России простой человек-труженик — «сеятель» и «хранитель» — не знает счастливой жизни.
Переполненный «злобой и гневом», поэт только в близости к природе, в ее «врачующем просторе» находил хотя бы временное успокоение:
Мать-природа! Иду к тебе сноваСо всегдашним желаньем моим — Заглуши эту музыку злобы! Чтоб душа ощутила покой.
В первой главе поэмы «Саша» вид знакомых нив, сладкий шум леса, долгая песня пахаря заставляют умолкнуть «озлобленный ум» поэта и пролить «накипевшие слезы».
Глубокими патриотическими чувствами, горячей любовью к родине проникнута поэма «Тишина», которую Некрасов написал после поездки за границу. Радость встречи с родиной и горькое чувство охватило его. Он записал свои первые впечатления: «Серо, серо! Глупо, дико, глухо — и почти безнадежно!
И все-таки я должен сознаться, что сердце у меня билось как-то особенно при виде «родных полей» и русского мужика». О поэме «Тишина» Некрасов сообщил Л. Н. Толстому: «Я написал длинные стихи, исполненные любви к родине». В них он воспел и «ровный шум лесов сосновых», и русскую пыльную дорогу, и «храм печали на горе», пробудивший в нем «детски чистое чувство веры».
Он излагает мысли о России, которые могли сложиться только после долгой разлуки с родиной: Как ни тепло чужое море, Как ни красна чужая даль, Не ей поправить наше горе, Размыкать русскую печаль!
Глубокую любовь к родине, родной природе, свою неразрывную связь с ними Некрасов обобщил в стихотворении «Начало поэмы»:
Опять она, родная сторона, С ее зеленым, благодатным летом, И вновь душа поэзией полна…Да, только здесь могу я быть поэтом.
Любя родину, Некрасов никогда не уставал ненавидеть уродливый социальный строй царской России, обрекавший трудовой народ на невыносимые мучения. Его стихи, «свидетели живые за мир пролитых слез», были полны «злобы и боли, в которых так много любви».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)