«Черный человек» анализ поэмы Есенина
История создания поэмы «Черный человек» многое говорит о произведении. По свидетельству некоторых современников, первоначальный вариант был длиннее и отличался еще большим трагизмом. Супруга поэта Софья Толстая-Есенина говорила о том, как он читал поэму сразу после написания: «Казалось, разорвется сердце».
Неизвестно, что побудило Есенина уничтожить черновые наброски и оставить сокращенный вариант, однако и он поражает своей депрессивной силой.
Первое прочтение оставляет почти болезненное впечатление: попытки воспаленного
И черная меланхолия, к тем дням все чаще одолевавшая поэта, усиливала это ощущение и дарила страшное вдохновение.
Год завершения поэмы — 1925 — это последний год жизни Есенина. Такого искреннего, пугающего своей мрачностью самоанализа не найти в русской поэзии, и только предчувствие
В начале поэмы стоит обращение «Друг мой, друг мой», такое же, как в его последнем стихотворении, созданном перед смертью. И читатель сразу, еще во вступлении, оказывается вовлеченным в действие поэмы, будто на самом деле слушая исповедь друга. Герой поэмы не щадит себя и с первых строк признается, что причиной душевной болезни, прихода «черного человека» может быть алкоголь, а дальше говорит и о собственной распущенности, и о самообмане.
И это не картинное покаяние, а простое признание, которое заставляет искренне жалеть такого человека.
Болезненная Метафора «Голова машет ушами, как крыльями птица», и ей «на шее ноги маячить больше невмочь», отсылает к суицидальным мыслям, и следующий дальше Рефрен «черный человек» нагнетает настроение до предела, подготавливая к его появлению. Все, пришел! Садится на кровать… и дальше — россыпь неприятных, усиливающих мрачное настроение слов: «мерзкой», «гнусавя», «усопшим», «тоска», «страх».
Прямая речь «черного человека», этого пугающего второго «я» героя поэмы, воспринимаются как откровение, признание в том, что душа пытается скрыть от самой себя. Не только поругание, но и похвала: «авантюрист самой лучшей марки», «поэт с ухватистой силою»… и дальше едкая насмешка — о «женщине сорока с лишним лет, скверной девочке, его милой». Герой слушает, не перебивая, а черный человек объясняет жизнь поэта и раскрывает ее самообман: в тоске и унынии изо всех сил казаться улыбчивым и простым, и пытаться выдавать это за счастье.
Здесь его речь все же прерывается: лирический герой отказывается признавать в жутковатом портрете себя! И черный человек, глядя в упор, хочет назвать его жуликом и вором, но — пауза, страшный гость исчезает.
Вторая часть поэмы начинается с повтора начальной тоскливой строфы, но дальнейшее описание довольно спокойное. Тихий зимний пейзаж, ночь, герой никого не ждет, стоя у окна… И вдруг снова подкрадывается жуть: «зловещая птица», «деревянные всадники», и — «опять этот черный на кресло мое садится», теперь описанный более четко, в цилиндре и сюртуке. Повторяется обличение героя, россыпь слов «подлец», «ненужно», «глупо», «дохлая томная лирика». В кульминации поэмы черный человек нападает на самое важное, на суть вдохновения и поэзии. «Как прыщавой курсистке длинноволосый урод говорит о мирах, половой истекая истомою», — это прямое оскорбление и унижение!
И чтобы уж не осталось никаких сомнений в том, кого имеет в виду незваный гость, следует точное описание: «мальчик в простой крестьянской семье, желтоволосый, с голубыми глазами… стал он взрослый, к тому ж поэт». И герой не выдерживает: взбешенный, разъяренный, бросает трость «прямо к морде его, в переносицу»…
Далее — короткая и драматичная Развязка, при первом прочтении поражающая читателя неожиданностью. «Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один…
И разбитое зеркало…» Две детали: цилиндр, который был надет на «черном человеке», и зеркало несомненно указывают, что страшный разговор герой вел с самим собой. И сразу картина обличения, порицания становится еще более трагичной: как, сознавая все это и старательно пряча от себя, можно было не сойти с ума и продолжать писать?!
Необыкновенно ценной становится поэма — откровенное признание Есенина, близок и понятен становится и он сам. И даже его трагическая гибель предстает в другом свете, после прочтения «Черного человека» — Реквиема поэта самому себе.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)