Тишина
1 Все рожь кругом, как степь живая, Ни замков, ни морей, ни гор… Спасибо, сторона родная, За твой врачующий простор! За дальним Средиземным морем, Под небом ярче твоего, Искал я примиренья с горем, И не нашел я ничего! Я там не свой: хандрю, немею, Не одолев мою судьбу, Я там погнулся перед нею, Но ты дохнула — и сумею, Быть может, выдержать борьбу! Я твой, пусть ропот укоризны За мною по пятам бежал, Не небесам чужой отчизны — Я песни родине слагал!
И ныне жадно поверяю Мечту любимую мою И в умиленье посылаю Всему привет… Я узнаю Суровость
Храм воздыханья, храм печали — Убогий храм земли твоей: Тяжеле стонов не слыхали Ни римский Петр, ни Колизей! Сюда народ, тобой любимый, Своей тоски неодолимой Святое бремя приносил — И облегченный уходил! Войди! Христос
И долго я рыдал и бился О плиты старые челом, Чтобы простил, чтоб заступился, Чтоб осенил меня крестом Бог угнетенных, Бог скорбящих, Бог поколений, предстоящих Пред этим скудным алтарем. 2 Пора! За рожью колосистой Леса сплошные начались, И сосен аромат смолистый До нас доходит… «Берегись!» — Уступчив, добродушно смирен, Мужик торопится свернуть…
Опять пустынно-тих и мирен Ты, русский путь, знакомый путь! Прибитая к земле слезами Рекрутских жен и матерей, Пыль не стоит уже столбами Над бедной родиной моей. Опять ты сердцу посылаешь Успокоительные сны И вряд ли сам припоминаешь, Каков ты был во дни войны, — Когда над Русью безмятежной Восстал немолчный скрип тележный, Печальный, как народный стон! Русь поднялась со всех сторон, Все, что имела, отдавала И на защиту высылала Со всех проселочных путей Своих покорных сыновей.
Войска водили офицеры, Гремел походный барабан, Скакали бешено курьеры; За караваном караван Тянулся к месту ярой битвы — Свозили хлеб, сгоняли скот. Проклятья, стоны и молитвы Носились в воздухе… Народ Смотрел довольными глазами На фуры с пленными врагами, Откуда рыжих англичан, Французов с красными ногами И чалмоносных мусульман Глядели сумрачные лица…
И все минуло… все молчит… Так мирных лебедей станица, Внезапно спугнута, летит И, с криком обогнув равнину Пустынных молчаливых вод, Садится дружно на средину И осторожнее плывет… 3 Свершилось! Мертвые отпеты, Живые прекратили плач, Окровавленные ланцеты Отчистил утомленный врач. Военный поп, сложив ладони, Творит молитву небесам.
И севастопольские кони Пасутся мирно… Слава вам! Вы были там, где смерть летает, Вы были в сечах роковых И, как вдовец жену меняет, Меняли всадников лихих.
Война молчит — и жертв не просит, Народ, стекаясь к алтарям, Хвалу усердную возносит Смирившим громы небесам. Народ-герой! в борьбе суровой Ты не шатнулся до конца, Светлее твой венец терновый Победоносного венца! Молчит и он… как труп безглавый, Еще в крови, еще дымясь; Не небеса, ожесточась, Его снесли огнем и лавой: Твердыня, избранная славой, Земному грому поддалась!
Три царства перед ней стояло, Перед одной… таких громов Еще и небо не метало С нерукотворных облаков! В ней воздух кровью напоили, Изрешетили каждый Дом И, вместо камня, намостили Ее свинцом и чугуном. Там по чугунному помосту И море под стеной течет. Носили там людей к погосту, Как мертвых пчел, теряя счет…
Свершилось! Рухнула твердыня, Войска ушли… кругом пустыня, Могилы… Люди в той стране Еще не верят тишине, Но тихо… В каменные раны Заходят сизые туманы, И черноморская волна Уныло в берег славы плещет…
Над всею Русью тишина, Но — не предшественница сна: Ей солнце правды в очи блещет, И думу думает она. 4 А тройка все летит стрелой. Завидев мост полуживой, Ямщик бывалый, парень русский, В овраг спускает лошадей И едет по тропинке узкой Под самый мост… оно верней! Лошадки рады: как в подполье, Прохладно там… Ямщик свистит И выезжает на приволье Лугов… родной, любимый вид!
Там зелень ярче изумруда, Нежнее шелковых ковров, И, как серебряные блюда, На ровной скатерти лугов Стоят озера… Ночью темной Мы миновали луг поемный, И вот уж едем целый день Между зелеными стенами Густых берез. Люблю их тень И путь, усыпанный листами! Здесь бег коня неслышно тих, Легко в их сырости приятной, И веет на душу от них Какой-то глушью благодатной.
Скорей туда — в родную глушь! Там можно жить, не обижая Ни божьих, ни ревижских душ И труд любимый довершая. Там стыдно будет унывать И предаваться грусти праздной, Где пахарь любит сокращать Напевом труд однообразный.
Его ли горе не скребет? — Он бодр, он за сохой шагает. Без наслажденья он живет, Без сожаленья умирает. Его примером укрепись, Сломившийся под игом горя!
За личным счастьем не гонись И Богу уступай — не споря… 1856 — 1857
(1 votes, average: 5,00 out of 5)