Сокровища Востока
Наверное, все согласятся с тем, что понятие «зарубежная литература» ассоциируется у большинства из нас лишь с европейскими именами: Гомер, Шекспир, Сервантес, Гете, Байрон… Этот «европоцентризм» закономерен: он идет от сложившейся традиции школьных и вузовских программ. Ни одно имя восточного классика не упомянуто в стандартах по литературе даже профильного уровня, даже курсивом — для необязательного чтения!
Между тем еще Н. Карамзин утверждал, что «творческий дух обитает не в одной Европе; он есть гражданин вселенной».
«Россия
Приход наш и уход загадочны — их цели Все мудрецы земли осмыслить не сумели. Где круга этого начало? Где конец?
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?
В этом мире глупцов, подлецов, торгашей Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей, Веки плотно зажмурь — хоть немного подумай О сохранности глаз, языка и ушей.
Я в мечеть не за праведным словом пришел, Не стремясь приобщиться к основам пришел, В прошлый раз утащил
Лучше с милой красавицей быть и с вином, Чем молитвой себя изнурять и постом, Если правда, что в ад отправляют влюбленных, Что мне делать в раю — безнадежно пустом!
Существует множество переводов рубаи Хайяма на русский язык. Одним из интересных исследовательских заданий может стать сопоставительный анализ разных переводов одного и того же стихотворения: такой анализ позволит понять всю глубину и многозначность творчества Хайяма и всей восточной поэзии.
Вот один из возможных примеров такого сопоставления.
Подстрочный перевод
Мы — куколки, а небо — кукольник . Мы поиграем на ковре бытия И попадем снова в сундук небытия друг за другом.
Перевод Владимира Державина
Кто мы? Куклы на нитках, а кукольник наш — небосвод. Он в большом балагане свое представленье ведет.
Он сейчас на ковре бытия нас попрыгать заставит, А потом в свой сундук одного за другим уберет.
Перевод Николая Стрижкова
Будет прав, кто театром наш мир назовет, Все мы — куклы; а кукольник — сам небосвод. На ковре бытия он нам даст порезвиться И в сундук одного за другим уберет.
Перевод Георгия Плисецкого
Мы — послушные куклы в руках у Творца! Это сказано мною не ради словца. Нас по сцене Всевышний на ниточках водит И пихает в сундук, доведя до конца.
Казалось бы, все переводчики достаточно точно передали смысл оригинала. Но каждый из них привнес в свой перевод частицу собственного восприятия философии жизни. И если Н. Стрижков сохранил не только замечательную метафору «ковер бытия», но и само легкое, «детское» восприятие жизни и смерти , то В. Державин и Г. Плисецкий усилили трагическое звучание четверостишия, определив мир живых как театральную «сцену» , даже — еще жестче — как «большой балаган» , где все зависит лишь от воли Творца-Режиссера.
Больше того, эпитет Г. Плисецкого » Послушные Куклы в руках у Творца» поворачивает эту философскую тему бренности земной жизни еще одной стороной и позволяет отвлечься от премудростей восточной поэзии и поговорить со старшеклассниками о пределах человеческой свободы и несвободы…
Среди гениев Востока, которые «ждут русских читателей», В. Кюхельбекер назвал Саади. Неоднократно упоминал это имя и Пушкин. Этот персидский классик был чрезвычайно популярен в Европе в начале XIX века: переводы его лирических стихотворений, а еще чаще — притч и басен, воплощавших в себе всю мудрость средневекового Востока, появлялись в журналах «Московский телеграф» и «Современник», «Сын отечества» и «Галатея», во многих других печатных изданиях. До сих пор не устарела его гуманистическая философия, воплощенная в таких лирических строках:
Все племя Адамово — тело одно, Из праха единого сотворено. Коль тела одна только ранена часть, То телу всему в трепетание впасть. Над горем людским ты не плакал вовек, — Так скажут ли люди, что ты человек?
Саади родился в Ширазе в начале XIII века и прожил долгую , полную событий и приключений жизнь. В молодости он выбрал судьбу дервиша — мусульманского монаха-проповедника. Он постигал законы жизни в странствиях по всему свету — от Индии до Северной Африки, побывал в плену у крестоносцев, познакомился с культурой и нравами разных народов.
Лишь через двадцать лет вернулся он в родной Шираз и остаток жизни посвятил художественному творчеству, воплощая в своих произведениях обретенную за много лет мудрость.
Наиболее знаменитые произведения Саади — «Гулистан» и «Бустан» . Сами названия их символичны: это книги жизни — ее весны и осени, юности и зрелости, молодого цветения и осеннего подведения итогов
(1 votes, average: 5,00 out of 5)