Сравнение пьес Шекспира «Ричард II» и «Ричард III»
Определяя жанровые особенности «Ричарда II»-первой хроники, созданной Шекспиром во всеоружии художественного мастерства, — многие исследователи сближают эту пьесу с хроникой о Ричарде III. Основу для такого сближения составляет своеобразие характеров главных действующих лиц и особое место, занимаемое ими в пьесе. Так, например, П. Александер считает, что эти хроники более других приближаются к жанру трагедии; развивая это положение, он пишет: «В «Ричарде II» и «Ричарде III» заглавные герои наиболее близки по своим духовным масштабам
С этим замечанием нельзя не согласиться, и вместе с тем оно нуждается в некотором уточнении. Действительно, в других хрониках образы королей не приковывают к себе так сильно внимания аудитории на всем протяжении пьесы. Только в «Генрихе V» действие столь же тесно сконцентрировано вокруг образа короля, но там этот образ лишен элементов трагизма. Судьба же обоих Ричардов отмечена подлинным трагизмом; они выдвинуты на первый план, и на них сосредоточен основной интерес зрителей. В «Ричарде II» прихоть короля — изгнание Болингброка и конфискация наследства его отца — дает
В своем развитии образ Ричарда проходит три главных этапа. Первый этан совпадает с экспозицией этого персонажа и рисует Ричарда-короля; он продолжается до того момента, когда Ричард осознает реальность угрозы, нависшей над его короной. Второй этан, самый динамичный по изображению внутренней жизни Ричарда, воспроизводит глубокий духовный кризис, вызванный поражением Ричарда в борьбе с Болингброком. Отречение Ричарда от престола служит как бы границей, отделяющей второй этан от третьего, где Ричард выступает как человек, пытающийся осмыслить свою собственную трагедию.
Если на втором и третьем этапах почти весь материал для суждений о характере Ричарда дают его собственные слова и его поведение, то в экспозиции для правильного понимания этого образа большое значение имеет характеристика Ричарда другими действующими лицами. Такой концентрированной характеристикой Ричарда является диалог Гонта и Йорка в первой сцене второго действия, начинающийся словами Гонта:
— Успеет ли король прибыть сюда,
— Чтоб я вложил последний вздох в советы
— Для безрассудной юности его?
Эпитет, переданный в русском тексте термином «безрассудный», в основном своем значении выражает отсутствие положительности, степенности, уравновешенности; однако Шекспир иногда его употребляет также в значении «неподходящий, неприличествующий». Мы вправе предположить, что в данном случае в эпитете слились оба значения; такое предположение подтверждается всей окраской дальнейших реплик Гонта, в которых он обвиняет Ричарда в беспутстве и говорит о позоре, павшем на его голову. При таком истолковании определения становится ключевым для понимания морального облика избалованного и капризного монарха. В пользу приведенного выше толкования говорят также слова Болиигброка, обвиняющего Буши и Грина в том, что они развратили молодого короля:
— Вы короля на путь дурной толкнули,
— Прекраснейший, светлейший государь
— Обезображен вами и растлен.
— Втянув его в свой мерзостный разврат,
— Иго вы от супруги оттолкнули,
— Нарушили мир царственного ложа.
Прямая характеристика Ричарда в устах других действующих лиц неоднократно дополняется косвенной характеристикой отзывами о его приближенных как о льстецах и развратниках. Наряду с этой чисто моральной характеристикой реплики действующих лиц дают материал и для характеристики Ричарда в плане политическом. Оба этих плана гармонически сливаются воедино: положение Ричарда — юного самодержца способствует развитию в нем отрицательных качеств, которые делают короля преступником по отношению к отдельным лицам и к стране в целом. Политическая характеристика придает образу Ричарда мрачные, кровавые черты. Из беседы Гонта и герцогини Глостерской зритель узнает, что па Ричарде лежит вина за убийство своего дяди, герцога Глостера. А страстные патриотические монологи Гонта в первой сцене второго действия перерастают в гневное обличение короля, сдающего в аренду свою страну. И все же, несмотря на обилие и разнообразие этих характеристик, они не дают исчерпывающего представления о натуре короля. Полностью характер Ричарда раскрывается в действии.
О сложности характера Ричарда говорит его поведение в сцене поединка Болингброка и Моубрея. Ричард прерывает поединок в самый последний момент, уже после сигнала к бою. Трудно предположить, что это решение, так обстоятельно аргументированное им спустя буквально несколько секунд, возникло у него только после сигнала. Видимо, Ричард заранее решил не допускать поединка, опасаясь, что в случае победы Болингброка он не сможет осудить его на изгнание и не получит шансов па захват владений его отца. Но тем не менее Ричард во время подготовки к поединку держит себя так, словно он не менее участников поединка и зрителей убежден в серьезности всего происходящего. Особенно ярко это проявляется в сцене, где Ричард со словами прощания обращается к Болингброку перед боем:
— Мы сами спустимся ему навстречу
— И заключим его в свои объятья.
— Кузен, тебе желаем в битве сей
— Успеха в меру правоты твоей.
— В нас кровь одна; но коль твоя прольется,
— Не мстить, а лишь скорбеть нам остается.
Поведение Ричарда свидетельствует не только о его любви к сильным эффектам, уже отмеченной исследователями, но также о его недюжинном артистическом таланте: ведь только он один, разыгрывая этот фарс, знает, что сам он выступает в нем как режиссер и главный актер, а все остальные как статисты. Эта способность Ричарда к перевоплощению в какой-то степени роднит его с Глостером в «Ричарде III».
Кроме того, здесь с предельной четкостью проступает еще одна черта этого капризного юноши: Ричард упивается своим могуществом; ему нравится, что мановение его руки, один жест может в мгновение ока изменить ход событий. Более того, он любит менять свои решения: в одной сцене он дважды меняет их — сначала запрещая назначенный им самим поединок, а потом сокращая срок изгнания Болингброку; ему доставляет радость видеть, как его подданные подчиняются каждому его повелению.
Аргументы, которыми Ричард мотивирует запрещение поединка, сами по себе представляют интерес как способ характеристики Ричарда. Шекспир не мог найти этих аргументов ни в одном из исторических источников; объяснение Ричардом своего поведения является плодом творческой фантазии Шекспира: Ричард якобы проявляет заботу о родине, о мире и предотвращении гражданской смуты.
Но проходит совсем немного времени — и Ричард слышит обвинения в том, что он предал интересы Англии. Сам король ни разу не опровергает эти обвинения сколько-нибудь серьезно; более того, обращаясь к приближенным и признавая, что расточительство и затраты на содержание двора нанесли урон казне, он сам говорит о намерении сдать королевство в аренду:
— И так как нам казну поистощили
— Большой наш двор и царственная щедрость,
— Придется сдать в аренду королевство.
После этих слов зрителю, становится ясно, что патриотическая тирада Ричарда в сцене поединка — не что иное, как образчик политической демагогии, которой юный оратор владеет в совершенстве; она лишь прикрывает эгоистически-своекорыстное отношение Ричарда к своей стране.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)