Влияние Гомера на мировую литературу
Полно гротескно изображает Гомер олимпийских богов. Поэт склоняется перед ними, всячески их идеализирует, воплощая в их антропоморфных образах силу Судьбы, могущество естественных стихий и свое представление о физической красоте человека. Олимпийцы бессмертные, в них воплощена мечта человека о жизни вечной и безропотной — в банкетах и играх. Отсюда и «гомерический» смех богов. Но олимпийцы не являются добрыми, они в принципе вне человеческой морали и лишь имитируют ее. «Божественный юмор для смертных часто означает настоящую трагедию»
Но именно эта оторванность Зевса, Геры, Аполлона от земли и обрекает их, наконец, на внутреннюю пустоту. Внешний вид их прекрасен, сила огромная, возможности безграничные, а мораль отчасти бессмысленная, никчемная, поведению часто присуща мелочность. Арес называет Афину «наглой мухой», за что богиня бросает в него огромным камнем, Гера ругает Афродиту за «бесстыдство»,
Такое двоякое отношение к богам у Гомера было вызвано, очевидно, тем, что поэт интенсивно ощущал внутреннюю невозможность олимпийской языческой религии, которую он сам искренне разделял и воспевал. Вместе с тем его юмор шел в русле древней народной смеховой культуры.
Отклик этого двоякого серьезно-смехового отношения к олимпийским богам прослеживается в т. н. «гомеровских гимнах», которые гипотетически создавали певцы — «гомериды» в VII-VI ст. до н. э. В основном, это молитвенные обращения к богам, иногда — целые аретологии («биографии» божеств). С начала до конца пронизан тонким юмором гимн к Гермесу, который изображается как шельмивский ребенок и «вундеркинд», что крадет коров у Аполлона, изобретает лиру и этим музыкальным инструментом откупается от разгневанного бога Солнца.
Кстати, в «Илиаде» Зевс называет Гермеса тем, кому из богов приятнее всего вступать в дружбу с человеком (песня 24, В. 334-335). А если учесть, что Одиссей по родительской линии — правнук Гермеса, то становятся понятными многие качества этого героя — его ловкость, пронырство, хитроумие, склонность к «розыгрышам».
Влечение Гомера к эпически уравновешенному восприятию мира в целом с его светлыми и темными сторонами ощутимо и в знаменитых гомеровских сравнениях, развернутых и коротких, в двусоставных и простых эпитетах, во всем образном порядке поэм. Многие из этих сравнений стали традиционными в поэтике мировой литературы. Гомер силен не только в образном языке, а и в т. н. «автологичном» стихе, лишенном тропов.
О. Мандельштам восхищался гомеровским «списком кораблей» из второй песни «Илиады», где на 284 стихотворные строки (с 494 по 779) приходится 382 собственных имен — это названия племен, имена героев, островов, гор, целое военное сведение и список анкетных данных, преобразованные в высокую поэзию. Это свидетельствует о том, что поэт дорожит любой мелочью, тем паче, каждым человеком. Вдобавок, все эти сотни имен настолько благозвучные, красивые, настолько легко вписываются в ритм гекзаметра, что «каталог» становится замечательным примером поэзии.
История переводов гомеровских поэм начисляет свыше двух тысяч лет. Открывает ее латинский перевод «Од
(1 votes, average: 5,00 out of 5)