Жанровый стиль повести Гоголя «Тарас Бульба»
Эпопея в «Тарасе Бульбе» сопричастна трагедии. Здесь есть чисто внешние признаки классической трагедии: патетические монологи; вестник, сообщающий о том, что происходит за сценой; реквизит, словно требующий зримого, сценического воплощения,- яркость одежд, оружие, декорации стен осажденной крепости, пылающих зданий. А суть в том, что эпический герой Гоголя в немалой степени близок и к трагическому герою. Говорят — и говорят, вероятно, резонно,- что для расцвета трагедии необходим остров, замкнутая, отгороженная часть мира, где все знают
Взгляд Гоголя наделен свойством обнаруживать острова и в сугубо сухопутном, в общем-то, мире. Но Запорожская
Склонность Гоголя повсюду находить острова — уникальное свойство его таланта. Не будь он писателем, быть бы ему мореплавателем: на картах океанов одна за другой появлялись бы точечки суши. Но он открывал острова и подалеку от океанов. Видит Гоголь любимый свой Днепр и не преминет сказать, что он, Днепр, «шумел, как море, разлившись по воле», и что «брошенные в середину его острова вытесняли его еще далее из берегов». Описав географические острова, Гоголь будет описывать и острова социальные: хутор в море степи — тоже остров, и есть у Гоголя остров Диканька, остров Миргород. А городок, в котором происходит действие «Ревизора»? До Хортицы «три часа плаванья», от городка, приютившего Хлестакова, «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Некая изолированность поместий, посещаемых Чичиковым, не может не бросаться в глаза, и поместья — тоже какие-то острова, которые словно бы на кораблике-бричке объезжает открывающий этот архипелаг мореплаватель, Одиссей во фраке.
В «Тарасе Бульбе» Гоголь открыл остров Хортицу, а на острове он открыл назревавшую там трагедию. Любовь изменника Андрия прошла три этапа: она вспыхнула в Киеве, в бытность юноши школьником, и завершилась она в стенах осажденного города (осажденный город — остров). Между прологом и эпилогом был скрытый, латентный период: Андрий жил, как все, в семье, в круге казаков, и был он таким же, как все. Но любовь таилась в нем, а вместе с нею таилась в его помыслах и угроза отчей вере, отцу-учителю. Бок о бок с сыном-учеником жил учитель-отец. Проницательный, мудрый, он, казалось бы, читал в сердцах своих детей все. А того, что надо было прочесть, не прочел.
Тарас Бульба не смог провидеть тайного, скрытого. Он ошибся жестокой и непоправимой ошибкой трагического героя. Но он пожинал то, что посеял: и он, цельный и духовно могущественный человек, когда-то проявил непоследовательность, насильно загнав Андрия в постылую школу и не выпуская его оттуда (красноречивый пример Остапа, несомненно, стоял перед взором его младшего брата). И там, в Киеве, все началось, завязалось.
Герой трагедии прогрессивен. Он — инициатор, он — первый, он начинает то, что когда-нибудь станет нормой общественной жизни. Но он преждевременен.
Тарас Бульба — учитель-отец, несущий в себе воспоминание о далеком, о полузабытом прошлом рода людского. Но воспоминания — это зашифрованные пророчества. Тарас Бульба — прошлое-будущее. Но и настоящее тоже: в дальнюю даль, пространственную и временную, на украинский хутор-остров, в средневековье уже заползла идея разделения отца-учителя надвое. И отправил Тарас своих сыновей в «академию», словно бы вытолкнул их за пределы круга-семьи. И тогда.
Прошлое патетично. Далекое всегда кажется людям прекрасным. Настоящее же обыденно, и в мелькании насущных забот нелегко разглядеть героическое.
30-е годы XIX века виделись современникам каким-то потускнением истории, ее спадом. Еще бы! В сопоставлении хотя бы только с событиями Отечественной войны 1812-1814 годов все изменилось. И в героическом «Бородино» Лермонтова солдат-«дядя» укорял молодого однополчанина знаменитым: «Богатыри — не вы». Есть, однако, богатырство деяний и богатырство духа. Одно броско, наглядно, другое осуществляется день за днем, исподволь, в тишине; и обманчивая тишина царила в России: тишина, в которой накапливалась и уже пробивалась богатырская мысль.
Так и в русской действительности 30-40-х годов XIX столетия героическое не умерло. Тарас Бульба жил в его земляке и наследнике; и лет двести спустя молодой человек со смешной, какой-то птичьей фамилией отважится повторить духовный подвиг казацкого патриарха.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)