Философия вины в произведениях Достоевского
В развитие реализма в европейской литературе XIX века параллельно другим «переломным» процессам в общественном сознании. В науке, в соответствии с позитивистскими принципами, оперирование абстрактными сущностями уступило место выявлению материальной первоосновы ранее загадочных явлений, связанных как с человеческой психикой, так и с функционированием общества. Это было время, в частности, интенсивного развития психологии, на базе чего и стали возможными великие открытия З. Фрейда, сделанные в конце XIX — начале XX веков.
Полемика
— «Говорите вы, сама наука научит человека, что ни воли, ни каприза на самом-то деле у него и нет, да и никогда не бывало, а что он сам не более, как нечто вроде фортепьянной клавиши или органного штифтика, и что, сверх того, на свете есть еще законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотению, а само собою, по законам природы. Следственно, эти законы природы стоит только открыть, и уж за поступки свои человек отвечать не будет и жить ему будет чрезвычайно легко. Человек всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода. Свое собственное, вольное и свободное хотение, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту».
Напряженная полемика с природным и социальным детерминизмом в толковании человеческой природы присутствует и в «Преступлении и наказании», и в «Братьях Карамазовых». Родион Раскольников и Дмитрий Карамазов совершают поступки, прямо опровергающие выводы либеральных юристов, готовых в художественном мире Достоевского оправдать все, что угодно, наследственностью, средой и обстоятельствами. Раскольников, повинуясь какой-то непознаваемой силе, добровольно принимает страдание. И эта же сила вначале отводит руку Дмитрия Карамазова, занесенную над отцом, а затем заставляет Дмитрия во искупление своих и чужих грехов делать все, чтобы попасть на каторгу.
Для Достоевского всякий природный или социальный детерминизм символизируется сентенцией «Убил, но невиновен», в то время как только свободней человек может сказать о себе «Не убил но виновен». Вообще в русской литературе и философии второй половины прошлого — начала нашего веков на достаточно широком срезе отразилось неприятие всякого обусловления человеческого поведения или мышления наследственностью, средой, обстоятельствами и иными сковывающими свободный выбор факторами. Н. Бердяев, например, в своей книге «Духовный кризис интеллигенции» проводит очень четкий водораздел: «Есть два мироощущения: в основе одного лежит чувство обиды, в основе другого — чувство вины, им соответствуют и разные философии.
Только свободный человек может чувствовать себя виновным, только сознавший вину обращается к глубочайшей своей свободе. Философия вины и есть философия сынов Божьих, свободных существ. Философия обиды есть философия рабов, сынов природной необходимости». Так где же Истина? Очевидно, Истина — на стыке этих двух взглядов и человека. Да, история показала — и наследственность влияет на психику человека и соответственно на его поведение в жизни, и обстоятельства, в которых он формируется, и обстоятельства, в которых выгодно делать одно и невыгодно делать другое. Игнорирование этой данности может породить очень опасные выводы, касающиеся ненужности каких-либо изменений внешних по отношению к человеку условий бытия. И в то же время в рампах этой несвободы перед человеком всегда открывается более или менее широкий свободный нравственный выбор — ив диапазане этого выбора далеко не все может быть достаточно достоверно «вычислено» и запрограммировано.
Параллельно накоплению «позитивного» знания о человеке эволюционировала и литературная традиция. В европейской литературе во второй половине XIX века стала очень продуктивной традиция натурализма, т. е. максимально объективного, свободного от авторских симпатий и антипатий освоения действительности на разных ее срезах. Натуралистическая литература по целям и средствам достижения этих целей сближала себя с наукой, в какой-то степени являясь даже заменителем только формирующихся еще социологии, социальной психологии и т. д.: многие «натуралистические» романы в настоящее время представляют интерес прежде всего как социологические или социально-психологические трактаты.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)