Человек в повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
Читатель, открывающий первые страницы повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», будто окунается в кошмарный, беспросветный и бесконечный сон. Все интересы заключенного восемьсот пятьдесят четыре, кажется, ограничены простейшими животными потребностями организма: как «закосить» лишнюю порцию баланды, как при минус двадцати семи не запустить под рубаху стужу на этапном шмоне, как сберечь последние крохи энергии в ослабленном хроническим голодом и изнуряющей работой теле — словом, как выжить в лагерном аду, в условиях,
Атмосфера и события повести как будто убеждают читателя, что все человеческое осталось за колючей проволокой. Этап, отправляющийся на работу, представляет собой сплошную массу серых телогреек. Имена утеряны. Единственное, что подтверждает личность заключенного, — лагерный номер. Человеческая жизнь обесценена. Рядовой заключенный подчинен всем — от состоящих на службе надзирателя и конвоира до повара и старшины барака, таких же узников, как и он. Его могут лишить обеда, посадить в карцер, обеспечив на всю жизнь туберкулезом, а то и расстрелять.
В такой невыносимой ситуации заключенный
За всеми нечеловеческими реалиями лагерного быта все же выступают человеческие черты. Они проявляются в характере Ивана Денисовича, в монументальной фигуре бригадира Андрея Прокофьевича, в отчаянной непокорности кавторанга Буйновского, в неразлучности «братьев»-эстонцев, в эпизодическом образе старика-интеллигента, отбывающего третий срок и, тем не менее, не желающего терять человеческий облик.
Сегодня нередки суждения о том, что пора прекратить вспоминать давно отошедшие в прошлое ужасы сталинских репрессий, что мемуары очевидцев переполнили книжный рынок политической «чернухой». Повесть Солженицына нельзя отнести к разряду конъюнктурных «однодневок». Лауреат Нобелевской премии является преемником лучших традиций русской литературы, заложенным Некрасовым, Толстым, Достоевским. В Иване Денисовиче и некоторых других персонажах автору удалось воплотить неунывающий, несломленный, жизнелюбивый русский дух. Таковы крестьяне в поэме «Кому на Руси жить хорошо». Все жалуются на свою судьбу: и поп, и помещик — а русский мужик (даже последний нищий) сохраняет способность радоваться уже тому, что он жив.
Иван Денисович тоже радуется каждому дню. Ему присуща смекалка и жизненная активность: везде он успевает первым, все добывает для бригады, не забывая, правда, при этом и себя. Герою чуждо уныние. Важность для Шухова сохраняют маленькие бытовые удачи, когда его сноровка и сообразительность помогают обвести вокруг пальца жестоких притеснителей и победить суровые обстоятельства.
Нигде не пропадет «русский характер». Возможно, он умен лишь практическим умом. Но душа его, которая, казалось бы, должна была ожесточиться, зачерстветь, с достоинством выдерживает пощечины судьбы. Заключенный Щ-восемьсот пятьдесят четыре не обезличивается, не обездушивается. Он способен сострадать и жалеть. Переживает он за бригадира, заслоняющего собой бригаду от лагерного начальства. Сочувствует безотказному баптисту Алешке, не умеющему на своей безотказности заработать немного и для себя. Помогает слабым, но не унизившимся, не научившимся «шакалить». Даже ничтожного лагерного «придурка» Фетюкова иногда жалеет он, преодолевая здоровое презрение человека, умудрившегося сохранить достоинство в скотских условиях.
Шухов испытывает сочувствие не только по отношению к товарищам по несчастью: он часто замечает, что и конвоирам, и сторожам на вышках не позавидуешь, ведь они вынуждены стоять на морозе без движения, в то время как заключенный может согреться на кладке стены.
Трудолюбие — еще одна черта, роднящая Шухова с персонажами поэмы Некрасова. Он так же талантлив и счастлив в работе, как каменотес-олончанин, способный «гору сокрушить». Иван Денисович не уникален. Это реальный, более того, типичный персонаж. Способность замечать страдания сокамерников роднит заключенных, превращает в семью. Неразрывная круговая порука связывает их. Предательство одного может стоить жизни многим.
Возникает парадоксальная ситуация. Заключенные, загнанные за колючую проволоку, пересчитываемые подобно стаду овец образуют своего рода государство в государстве. Их мир имеет свои неписаные законы. Они суровы, но справедливы. Взаимовыручка, самоуважение, честность и мужество всегда вознаграждаются. Угощает назначенного в карцер Буйновского «посылочник» Цезарь, кладут кирпич за себя и неопытного Сеньку Шухов и Кильгас, грудью встает на защиту бригадира Павло. Несомненно, заключенные смогли сохранить человеческие законы существования. Их отношения, бесспорно, лишены сантиментов. Но они честны и по-своему гуманны.
Их попытке сохранить человеческое лицо противостоит бездушный мир лагерного начальства. Оно обеспечило себе безбедное существование, обратив узников в своих личных рабов. Надзиратели с презрением относятся к заключенным, пребывая в полной уверенности, что сами живут по-человечески. Но именно начальство меньше всех похоже на людей. Зверье — вот их сущность. Таков надзиратель Волковский, способный забить плеткой человека за малейшую провинность. Таковы конвоиры, готовые расстрелять опоздавшего на перекличку «шпиона»-молдаванина, который заснул от усталости на рабочем месте. Таков отъевшийся повар и его приспешники, костылем отгоняющие заключенных от столовой. Именно они, палачи, нарушили человеческие законы и тем самым исключили себя из человеческого сообщества.
Страшные детали лагерной жизни составляют исторический фон повести Солженицына, тем не менее, она остается жизнеутверждающей по духу. Она доказывает, что даже в самых угнетающих жизненных обстоятельствах необходимо сохранять в себе человека.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)