Жан Коллен по прозвищу «Хитрее смерти»
Носителем индивидуалистической идеологии сильной личности, «человеком высшего порядка», безоглядно преступающим любые законы, в романе «Отец Горио» является Вотрен, он же — Жан Коллен, он же — аббат Карлос Эррера, он же — беглый каторжник «Хитрее смерти». Как и многие другие герои «Человеческой комедии» Бальзака, Вотрен еще в молодости пережил крушение своих идеалов и рано понял, что «законов нет — есть обстоятельства», «принципов нет, а есть события». «Я еще верил кое во что, в женскую любовь, в кучу глупостей,
В прошлом Вотрен добровольно пошел на каторгу, приняв на себя чужое преступление — подлог, совершенный его другом, но, столкнувшись с законами «порядочных людей», он понял, что «продажность повсюду… продажность стала оружием… и острие оружия вы ощутите везде». К нему приходит убеждение, что в мире, который его окружает, нет места,
И все законы придуманы против этих несчастных, которые обречены на страдание только для того, чтобы богатые могли себя чувствовать спокойно.
И не случайно, что именно Вотрен — беглый каторжник и вор — обосновывает главный закон морали собственников и тем самым обличает сущность «века золота»: «Если вы украли 300 франков или 30 000, то вас сажают в тюрьму, судят и посылают на каторгу… Но если вы сумели присвоить миллион, или нет, лучше всего — три миллиона — то вы никакой не вор, а великий финансист, перед вами будут открыты все двери, о вас будут писать во всех газетах…»
В 30-е гг. XIX ст., когда и был создан Оноре де Бальзаком Роман «Отец Горио», пример Наполеона — сильной и решительной личности, завладел умами и сердцами французской молодежи. «Сама мысль о том, что один человек мог приобрести столь безграничную власть над судьбами мира, как бы давала право отдельной личности вершить суд над несправедливостью». Наиболее последовательным художественным воплощением этой мысли в романе и является образ Вотрена: сначала в качестве «Наполеона каторги», затем, после своего перевоплощения, «Наполеона полиции».
Образ бальзаковского Вотрена далеко не однозначен: с одной стороны, в нем открыто воплощены писателем все пороки буржуазного общества; с другой — именно он безжалостно и трезво обличает это общество .
Как натуре незаурядной, сильной и энергичной, Вотрену чужды любые сомнения, колебания и нерешительность. Он не старается выглядеть в глазах окружающих его людей лучше, чем он есть на самом деле: «Кто я? Вотрен. Что делаю? Что нравится».
Он не просто приспосабливается к тем или иным условиям жизни, ибо сама жизнь для него «не лучше кухни — вони столько же». Он опытный игрок, который в совершенстве владеет всеми тонкостями игры. И жизнь для него — та же рискованная игра, а мораль — всего лишь правила этой игры, которыми можно легко манипулировать, коль скоро сама игра нечестная и предполагает выигрыш только для одного, наиболее ловкого и расчетливого. «Если хочешь что-нибудь состряпать, пачкай руки, только потом умей хорошенько смыть грязь; вот вся мораль нашей эпохи». И Вотрен не прячет стыдливо эту мораль под личиной благонравия и добропорядочности, и не трепещет перед теми, кто диктует правила этой игры. Он сам претендует быть законодателем этих правил.
Для него не существует авторитетов и репутаций на этом поприще, а по поводу самих правил он высказывается с «последней прямотой», без обиняков. Раскрывая перед Растиньяком перспективу его дальнейшей жизни, он предупреждает неопытного юношу о том, что может с ним произойти, если тот не попытается сыграть в эту игру краплеными картами: после окончания Школы правоведения тот будет обречен на самое жалкое существование. Но если Растиньяк рискнет и сыграет, то тогда, «имея покровителей, вы тридцати лет станете провинциальным прокурором с окладом в тысячу экю…
Если вы пойдете на небольшие подлости в политике… в сорок лет будете генерал-прокурором… Имею честь заметить, что на всю Францию только двадцать генерал-прокуроров, а жаждущих попасть на это место двадцать тысяч, и среди них мазурики, готовые продать свою семью, чтобы подняться на одну зарубку».
Образ Вотрена, созданный Бальзаком, безусловно, является воплощением зла, но его дерзкие, почти легендарные поступки кажутся порой справедливыми и вызывают восхищение у читателя. И это происходит потому, что, воплощая зло, он наносит сокрушительный удар тому обществу, которое это зло породило, возведя его в ранг закона, объявив этот закон самым моральным, а неукоснительное следование этому закону — наивысшей добродетелью человека.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)