Драма Гете «Гец фон Берлихинген». Сюжет
Дыхание природы, полноту жизни находит молодой Гете и в драматургии Шекспира. «Шекспир, друг мой, если бы ты был среди нас, я мог бы жить только вблизи от тебя»,- восклицает критик в статье «Ко дню Шекспира» . «…Одолев первую его вещь, я стоял как слепорожденный, которому чудотворная рука вдруг даровала зрение. Я познавал, я живо чувствовал, что существование мое умножилось на бесконечность».
И дальше:
«Что может быть больше природой, чем люди Шекспира! И вот они все на меня обрушились. Дайте мне воздуху, чтоб я мог говорить!
Да,
Гете будет учиться у Шекспира, но создаст самобытные творения. Надо найти героев, таких, в которых действительно трепетал бы огонь жизни. Где же они? Их что-то не видно в современной Гете Германии.
Где они, люди действия, люди больших исканий? Гете перелистывает страницы родной истории. Взгляд его останавливается на
Бурная пора в жизни Германии, пора Реформации и крестьянских войн. Целые деревни вставали тогда против князей-угнетателей, народное воинство занимало рыцарские поместья и города.
Все пристальнее всматривается Гете в лица людей этой эпохи. Замысел драмы сложился. Героем ее будет мятежный рыцарь Гец фон Берлихинген.
Всю жизнь Гец провел в распрях, в кровавых сечах, отстаивая старинные рыцарские права, личную независимость. Одна рука его еще в молодости была отрублена :в битве, он заменил ее железной рукавицей и до конца оставался грозой в боях с врагами. Его прозвали Гец Железная рука. Гец мечтал о старых временах, временах кулачного права, когда рыцари еще не подчинялись князькам и вся Германия была объединена под властью императора. Беспокойная деятельность Геца оставалась бесплодной.
Но один эпизод его жизни действительно возвышает этого рыцаря старинной складки над рыцарями, его современниками. Гец фон Берлихинген присоединился к восставшим крестьянам и некоторое время был их вождем.
Гете читает автобиографию, которую его герой оставил потомству, пристально изучает исторические материалы и начинает писать драму. Бурный гений не подчиняется запретам и правилам французского классицизма. Он создает драму свободную, многоголосую, эпически широкую, в духе шекспировских хроник. Здесь и в помине нет пресловутых «трех единств».
Действие свободно переносится из одного места в другое: из лесной корчмы — в замок Якстгаузен, поместье Геца; из епископского дворца в Бамберге-на постоялый двор; в резиденцию императора, в ратушу, в цыганский табор. Сцены быстро чередуются. Звучат голоса крестьян, рыцарей, придворных вельмож, чиновников, солдат. Все сословия, все борющиеся силы Германии XVI в. представлены здесь.
С первой же сцены читатель в самой гуще закипающих страстей. Крестьяне встречаются в трактире с наемниками — рейтарами. Спор переходит в стычку. «Вот бы на князей так ударить, ведь они семь шкур с нас дерут»,- замечает один из вожаков крестьянской ватаги.
Декорация меняется. В лесной корчме, на деревянной лавке, сидит человек в рыцарских доспехах, с лицом, почерневшим от пороха; на одной руке его тяжелая железная рукавица. Уже пять дней Гец в засаде. «Да, нелегко дается иному самая малость жизни и свободы!»- говорит он своему оруженосцу…
Оплот сил, враждебных Гецу, находится в Бамберге. Здесь собрались те, кто кует цепи для старого рыцарства, недруги вольностей патриархальной старины,- сановники церкви, законники, льстивые придворные. Двоедушие, крючкотворство, низкая корысть прикрываются здесь пышными фразами о всеобщем благоденствии.
Карательные отряды направлены на усмирение рыцаря с железной рукой. Гец осажден в своем замке Якстгаузен. Истощились запасы пищи, кончились пули, но Гец с горсточкой друзей не сдается. Пули льют из свинцового переплета оконных рам, на обед подстреливают воробьев. Последняя бутылка вина вынута из погреба, и, допивая последнюю каплю, Гец и его соратники-клянутся, что последними словами в их жизни будут слова: «Да здравствует свобода!» Гец вырывается из засады, но его преследуют и берут в плен.
Выполняя волю императора, он соглашается на добровольное заточение в своем замке. Здесь Гец пишет воспоминания, но покой и бездействие ненавистны рыцарю с железной рукой, писание мемуаров кажется ему трудолюбивой праздностью. В округе начинаются некие волнения.
Вожаки повстанцев приходят к Гецу, они уважают рыцаря, всю жизнь боровшегося за справедливость, и просят его стать предводителем крестьянского войска.
Гец Соглашается стать на месяц во главе повстанцев, если они будут соблюдать его условия и откажутся от жестокости и неистовства в борьбе. Но для крестьянской армии соблюдать эти условия — значит угасить пламя ненависти. Это невыполнимо. Восстание сбрасывает наложенную на него узду.
При виде горящих деревень и замков Гец отрекается от взятых на себя обязанностей. Рыцарь с железной рукой снова чувствует себя одиноким. Ему ненавистны князья, душители вольности, но он не может идти в ногу с крестьянами, борцами за вольность.
Весь израненный, Гец схвачен имперскими войсками и брошен в темницу. Раны могли бы зажить, но дух его надломлен. Близится смертный час. Тюремщик соглашается выполнить предсмертное желание рыцаря, выпустить его ненадолго в тюремный сад. Последний раз видит Гец весеннее небо.
Он скорбит о близких, которые остаются жить в развращенном мире: «Замыкайте сердца ваши заботливее, чем ворота дома. Приходит время соблазна, ему дана полная воля. Негодяи будут править хитростью, и честный попадется в их сети…» Речь его становится прерывистой, он задыхается: «Дайте мне воды!.. Небесный воздух!..
Свобода! Свобода!» Гец умирает.
«Горе потомству, если оно тебя не оценит!»- этими словами заканчивается трагедия. Под пером писателя-«штюрмера» рыцарь с железной рукой превратился в провозвестника будущего, взывающего к потомкам через головы поколений.
Конечно, атмосфера мятежной эпохи, переданная в трагедии Гете, ничуть не походила на трусливое затишье и застой Германии XVIII в. Но в воздухе, которым дышал Гец, в воздухе, насыщенном поднимающимся гневом народа, дымом пожарищ, звоном клинков, глухими ударами крестьянских дубинок, с особой остротой и ясностью проступало то, что продолжало взывать к разрешению и два столетия спустя. Народная ненависть к тиранам-князьям, желание выйти на простор жизни, мечта о вольности — все это принадлежало и настоящему, жгло и тревожило сердца немецких юношей XVIII в. Трагедия «Гец фон Берлихинген» была написана, в 1771 г., окончательно завершена и напечатана в 1773 г.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)