Борьба «буржуазного» и «советского» в искусстве
По духу времени писатели соцреализма были максималистами, они хотели дать выход лучшим силам жизни, устранить несправедливость и возвести храм народного счастья. Постепенно сама эта идея деформировалась, превращаясь в свою противоположность, а писатели становились носителями того, против чего протестовали. Литературе и искусству все больше отводилась роль проводника партийной идеологии.
Таков был в 50-е годы всплеск борьбы против «буржуазного» искусства авангарда. Манифестом времени стал Роман Ивана Шевцова «Тля», в котором
В среде наших художников были и есть представители различных взглядов на искусство, в том числе и поклонники буржуазного искусства, сторонники сосуществования в идеологии.
Одним словом, в искусстве идет острая идейная борьба. Отдельные ее моменты и стороны нашли довольно яркое отражение в романе-памфлете Ивана Шевцова «Тля» — произведении остром, актуальном, глубоко партийном»7. Само творчество А. Лактионова представляет некий метод, который стали называть «лакировкой действительности». Его суть заключалась в том, что во многих художественных текстах и фильмах 40-50-х годов изображалось не то, что есть, а то, что могло бы быть. В статье Светланы Бойм: «Лаковые шкатулки и лакировка действительности»8 прослеживается родословная лаковой живописи как вида народного искусства, возникшего в послереволюционные годы, как ремесло художников-иконописцев, которые стали создавать лаковые миниатюры на коробочках: «И.
В. Сталин — великий полководец», «Товарищ Сталин выступает на собрании батумских рабочих. 1905», «СтарухаИзергиль», «Колхозное изобилие». В современных работах по социалистическому реализму есть тенденция прочитать сквозь некоторые тексты его подлинную основу, увидеть пародийную суть многих явлений в этой системе.
Н. Берковский, размышляя о романтическом юморе, ссылается на Фридриха Шлегеля. «Как считал Фридрих Шлегель, следует дойти до более глубокого пласта в человеческой натуре, и тут окажется, что глупые, бездарные книги нарочно такими написаны, такими их задумал автор — они акт свободы, или опять-таки «произвола», как предпочитает выражаться Фридрих Шлегель. Они на самом деле произведения таланта, который решил прикинуться, поиграть в свою заведомую будто бы бездарность. Ум надел на время личину глупости или даже тупости, чтобы лучше ощутить самого себя»9. Сегодня можно увидеть за лакировочной наивностью картины А. Лактионова «На новую квартиру» некую пародийную ситуацию, когда Художник внутренне насмехается над своим творением: и фикус, бумажные цветы, связка с книжками, среди которых Маяковский и Горький, и торжественно вносимый в квартиру портрет Сталина — все уравнивается, становится искусством. Этот прием эксплицируется в текстах М. Зощенко, который, не скрывая своего метода, писал в 1928 году в статье «О себе, о критиках и о своей работе», что он пролетарский писатель, который пародирует своими вещами воображаемого, но подлинного современного пролетарского писателя.
Этого нельзя сказать о книгах И. Ильфа и Е. Петрова, рассчитанных на широкого потребителя, они лишены этого чувства «внутреннего юмора», это сатира, не претендующая на «второе дно». Любопытно, что книги «про веселого жулика» нравились В. Набокову, хотя он и не признавал советской литературы. Юмор в исполнении авторов «Двенадцати стульев» ничего не уничтожает и ничего не возвышает, а существует как целостный текст.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)