Театр в моей жизни
Хороший режиссер не может иметь хороший характер.
Н. Ворошилов
Жизнь это театр, и все мы в нем актеры, не так ли начинается большинство размышлений о роли искусства в нашей жизни, о его месте в пространстве и времени. Но если это так, то кто же тогда режиссер этого яркого и красочного зрелища? Кто этот незримый Мастер, умело распределяющий роли и одинаково хорошо знающий все жанры и стили? Да и нужно ли искать ответ, когда актеры чаще всего недовольны своей игрой. Казалось бы, в нашей жизни, в этом водовороте событий, когда время нарушает все
Еще несколько лет назад никто не представлял, что в этом зеркале могут отражаться не только сцены классических романов и мировых шедевров, но и обычные истории, написанные авторами, порой ничуть не старше нас.
Когда Виктору Соломону, постановщику театра -Московская оперетта, принесли проект нового мюзикла, он сразу и категорически
В Москву Метро пришло через шесть лет. После премьеры продюсер русской версии мюзикла Катерина фон Гечмен-Вальдек сказала: Я просто проснулась однажды утром и поняла, что Метро надо либо ставить сейчас, либо не ставить никогда. Летом 1999 года по радио Максимум прошло объявление о наборе в мюзикл. На отбор пришло около двух тысяч человек. Из них отобрали сто, потом пятьдесят. Это были обычные московские ребята, причем многие из них попали в театр абсолютно случайно. Я шел по улице, рассказывает Александр Куликов, исполнитель одной из главных ролей, и увидел толпу. Подошел, спросил. Оказалось: идет набор. Тоже встал в очередь. Меня не взяли, сказав, что уже стар для молодежного проекта. Я пошел в парикмахерскую и перекрасил волосы. Пришел второй раз. и вот я здесь. Репетиции шли по двенадцать часов. Ребята практически не видели лета. Они вообще не видели ничего. Кроме сцены и балетного станка. У меня нет ничего, говорит шестнадцатилетний Сергей Шестеперов, меня бросила девушка, я ушел из дома, перестал учиться. Теперь моя жизнь Метро. Я ночую в театре, ем в театре. Я живу театром! В проекте было задействовано более трехсот человек, сшито около тысячи костюмов, истрачено более миллиона долларов. И все это только для того, чтобы показать самое простое отражение того, чего мы, быть может, никогда не заметим.
Московская премьера состоялась осенью 1999 года. С тех пор Метро идет уже две весны. Каждый месяц, три дня подряд, для нас открываются двери подземки, и мы спешим спуститься и посмотреть на себя со стороны.
Люди, идущие на Метро, абсолютно разные, но, как только открывается занавес, они все становятся одинаковыми. Здесь тетки в брюликах сливаются со школьниками в широких штанишках. Здесь нет богатства, нет превосходства. Здесь, ‘отключаются пейджеры и телефоны. Обрывается связь с тем, другим миром, и остается лишь темная сцена, голоса, песни, чувства. А потом вновь загорается свет, и люди с заплаканными лицами высыпают на улицу. Одни говорят, что это очередная мыльная опера, другие не находят слов от восхищения и просто вздыхают, но и те и другие уже навсегда во власти подземки. Особо впечатлительные барышни после постановки проезжают свои станции. Им тоже хочется грустить, смеяться и любить вместе с героями Метро. Они всматриваются в лица людей в вагонах и порой начинают их по-настоящему любить. Проходят дни, и возникает непреодолимое желание возвращаться в театр снова и снова.
В это воскресенье поезд вновь прибывал в театр. Я тоже была на станции. Я спускалась в Метро уже третий раз. Я сменила институт и теперь поступаю на режиссерский факультет. Это болезнь, и я не собираюсь лечиться. Я увидела Метро впервые ровно год назад и с тех пор езжу на нем постоянно. Я притащила туда своего любимого человека, и теперь мы вместе поем песни из Метро. Мы пели их и там, в театре, когда зал с улыбкой поглядывал на нас. Мы выучили наизусть все слова и шутки. Мы протягиваем друг другу руки и снова идем в кассу. Летом будет набор в постановку: Метро играет Ромео и Джульетту и, кто знает, быть может, нам повезет. А пока я живу здесь, наверху, украдкой вставляя в каждую постановку и в каждое сочинение строчку из Метро, надеясь когда-нибудь поставить его целиком. Говорят, что у хорошего режиссера должен быть плохой характер, а это значит, что у меня есть шанс.