ПРАВЕДНИКИ
В 1889 году при подготовке своего собрания сочинений Лесков включил «Очарованного странника» в цикл рассказов «Праведники», который он задумал и начал осуществлять в 1879 году. Свой замысел и причину его возникновения он объяснил в предисловии к рассказу «Однодум» . После беседы с «одним большим русским писателем» , который мрачно смотрел на русскую действительность, видя в ней «одни гадости», Лесковым «овладело от его слов лютое беспокойство.
«Как, — думал я, — неужто в самом деле ни в моей, ни в его и ни в чьей
Это не только грустно, это страшно. Если без трех праведных, по народному верованию, не стоит ни один город, то как же устоять целой земле с одною дрянью, которая живет в моей и в твоей душе, мой читатель?»
Мне это было и ужасно, и несносно, и пошел я искать праведных, пошел с обетом не успокоиться, доколе не найду хотя то небольшое число трех праведных, без которых «несть граду стояния»…»
Лесков, придававший исключительное значение нравственному прогрессу общества в его поступательном развитии и силе положительного примера, по словам М. Горького, «как
Главное, что их объединяет, — это деятельная любовь к людям и убеждение, что «человек призван помогать человеку в том, в чем тот временно нуждается, и помочь ему стать и идти, дабы он, в свою очередь, так же помог другому, требующему поддержки и помощи». Ключом к главной идее всех этих образов могут служить слова Лескова в одной из его статей: «Опыт показывает, что сумма добра и зла, радости и горя, правды и неправды в человеческом обществе может то увеличиваться, то уменьшаться, — и в этом увеличении или уменьшении, конечно, не последним фактором служит усилие отдельных лиц».
Замечательно, что почти все герои лесковских рассказов о «праведниках» не были плодом вымысла, а имели реальных прототипов. Историческими личностями являются герои «Кадетского монастыря» и «Инженеров-бессребреников». Под своим именем выведен в рассказе «Однодум» и солигаличский квартальный Александр Афанасьевич Рыжов.
Повествование о нем строится как собранный из разных источников, главным образом устных, рассказ очевидцев, бывших в разное время свидетелями «оригинальной жизни» этого «удивительного человека». Достоверность описываемых событий призвана подчеркнуть замечания от автора: «Других детей, кроме Алексашки, у приказного Рыжова не было, или по крайней мере о них мне ничего не сказано»; «Мне неизвестно, сколько лет он нес службу в пешей почте…»; «Старый человек, знавший во время своей юности восьмидесятипятилетнего Рыжова говорил мне, как этот старик вспоминал…»; «В ту отдаленную пору, к которой восходит передаваемый мною рассказ о Рыжове…»; «Очевидец, передававший эту анекдотическую историю о солигаличском антике, ничего не говорил, как принял это бывший в храме народ и начальство».
Рыжов, как и Иван Северьянович Флягин, тоже богатырь, оставивший по себе «память героическую и почти баснословную». Всей своей долгой жизнью он доказал возможность в любых, самых тяжелых условиях сохранять абсолютную честность и верность своим убеждениям. Начиная рассказ о герое с его детства, Лесков стремится объяснить появление такого редкого характера в косной среде типичного провинциального русского города с узаконенным взяточничеством и мздоимством, с молчаливым и покорным народом, в угнетении которого объединились светские и духовные власти.
Первая роль тут принадлежала его матери, «сообщившей живым примером строгое и трезвое настроение его здоровой душе». «Он был, как мать, умерен во всем и никогда не прибегал ни к чьей посторонней помощи». Идея «живого возвышающего чувства примера» лежит в основе всего цикла рассказов о «праведниках». Лесковские «праведники», эти «маленькие великие люди» , не только несут в мир добро, но и служат примером того, каким может быть человек не в отдаленном будущем, а уже сейчас, в настоящем, «в густейшей грязи земной жизни, где погряз человек» .
С четырнадцати лет вступив в самостоятельную жизнь, Рыжов продолжил воспитание своей души с помощью Библии. Проводя много часов в одиночестве, он пристрастился к чтению этой опасной, по мнению церковников, книги, от которой «в иночестве страсть мечется, а у мирских людей ум мешается», прочитал ее всю, «до Христа дочитался» и воспринял ее идеи как руководство к жизни. Любимой частью Библии для него стала книга пророка Исаии, гневного обличителя богатых и заступника за бедных. Его слова: «…перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» — Рыжов начал воплощать в жизнь, когда получил должность квартального.
Этот полицейский чин давал большой простор для самообогащения. Так его обычно и использовали служители закона. Такими их изображала и литература.
Рыжов использовал свой пост иначе. С юности твердивший слова пророка Исаии «горе, горе крепким», он решил «самому сделаться крепким, дабы устыдить крепчайших». Как и другие лесковские «праведники», этот «библейский социалист» стремится воплотить в жизнь свой скромный идеал — «чтобы всем было тепло в стужу» .
Отказ Рыжова не только от каких-либо поборов с населения, но и от самых скромных подарков , его принципиальное и неуклонно исполняемое решение жить на одно жалованье, величина которого настолько мала, что на него невозможно прожить, делают Рыжова в глазах сограждан «загадочным чудаком».
Чудак — нередко встречающаяся фигура в произведениях Лескова. Как правило, это положительный герой, носитель авторского идеала. Чудаки Лескова вопреки всем социальным законам демонстрируют независимость от окружающей их среды, сформировавшей характеры всех остальных персонажей.
Они бескорыстны и бесстрашны и действуют, повинуясь только своим убеждениям и чувствам. Рыжов бестрепетной рукой сгибает спину надменного губернатора, не оказавшего должного почтения при входе в церковь. А потом так же бесстрашно отвечает на вопросы Ланского о своем образе мыслей, отношении к властям , о несправедливом распределении налогов: «Надо наложить, и еще прибавить на всякую вещь роскошную, чтобы богатый платил казне за бедного». «Самообладающий Рыжов» читает губернатору отрывки из своей рукописи «Однодум», содержащей не только его мысли за много лет, но и исполнившиеся пророчества. Этот «полумистик, полуагитатор в библейском духе» сумел убедить вельможу в том, что не боится никакой, самой суровой кары за свои мысли и поступки, потому что он руководствуется Священным Писанием и своей совестью.
Он не боится заключения в тюрьму, потому что, по его словам, «в остроге сытей едят», чем он на воле.
Случай с проездом Ланского через Солигалич имел невероятное завершение. По прошествии довольно долгого времени Рыжову был прислан дарующий дворянство Владимирский крест — «первый Владимирский крест, пожалованный квартальному». Судьба «библейского чудака» сложилась относительно счастливо во многом благодаря тому, что Ланской имел «не чуждую теплоты душу».
Он продолжал «делать свое маленькое дело» и вести записи в своем «Однодуме». Но он по-прежнему был нищ, и носить ордена ему «было не на чем». Незаурядные физические и душевные качества Рыжова не были по-настоящему востребованы обществом.
Доставшееся ему в удел поприще было слишком узко для такого богатыря. Недаром автор говорит о «задохнувшейся в тесноте удивительной силе».
Жизнь Рыжова, как и других лесковских «праведников», избранный ими трудный путь, выпавшие на их долю испытания и способность достойно их переносить заставляют вспомнить жития святых. Взявшись за трудную задачу — создать в литературе положительный национальный тип, Лесков, прекрасно знавший житийную литературу, автор статьи «Жития как литературный источник», нашел опору в древней житийной традиции, ценность которой, по его мнению, заключалась в сохранении духовной красоты русского народа. В «Однодуме» присутствуют такие сюжетные элементы жанра жития, как рождение героя от благочестивых родителей, аскетический образ жизни, бескорыстное служение людям, поиски духовной опоры в текстах Святого Писания.
Однако Рыжов не святой, и повествование об этом «замечательном чудаке» пронизано добродушной авторской иронией. Его служение квартальным названо чудаческим, а подвиг по укрощению надменного губернатора — анекдотической историей.