Основоположник символизма в русской поэзии
…вот основные черты символической поэзии, она говорит своим особым языком, и этот язык богат интонациями; подобно музыке и живописи, она возбуждает в душе сложное настроение, более чем другой род поэзии трогает наши слуховые и зрительные впечатления. Константин Бальмонт Русский символизм зарождался и оформлялся в 90-900-е годы. Бальмонту суждено было стать одним из его лидеров. Поэт с легкостью отошел от своих ранних стихов с их мотивами жалостливого народолюбия и целиком перешел в лоно художников, считавших себя рожденными «для звуков
В 1900 году появилась его книга «Горящие здания», утвердившая имя поэта и прославившая его. Это был взлет Бальмонта, его творчества. Он был закреплен «книгой символов» — «Будем как солнце» . Эпиграфом к книге выбраны строки из Анаксагора: «Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце». Поэт декларировал свою полную свободу от предписаний. В его стихах бьет ключом радость бытия, звучат гимны весне.
Во всем Бальмонту важно было почувствовать явное или скрытое присутствие солнца: Я не верю в черное начало, Пусть праматерь нашей жизни ночь, Только солнцу сердце отвечало И всегда бежит
Мы домчимся в мир чудесный, К неизвестной Красоте! Красота ему видится и целью, и смыслом, и пафосом его жизни. Красота как цель.
Красота, царящая и над добром, и над злом. Красота и мечта — сущностная рифма для Бальмонта. Верность мечте, преданность мечте, самой далекой от реальности, были наиболее устойчивыми в поэте. Он декларировал стихийность творчества, необузданность, произвольность, полную отрешенность от правил и предписаний, от классической меры.
Мера поэта, полагал он, — безмерность. Его мысль — безумие. Романтически мятежный дух поэзии Бальмонта отражается в его стихах о природных стихиях. Серию своих стихотворений он посвящает Земле, Воде, Огню, Воздуху. Огонь очистительный, Огонь роковой, Красивый, властительный, Блестящий, живой!
Так начинается «Гимн огню». Поэт сравнивает мирное мерцание церковной свечи, полыханье пожара, огонь костра, сверканье молнии. Перед нами разные ипостаси, разные лики огненной стихии. Древняя тайна огня и связанные с ним ритуалы увлекают Бальмонта в глубины истории человечества.
Далее мы погружаемся в иную стихию. Вот перед нами «Воззвание к океану»: Тихий, бурный, нежный, стройно-важный, Ты — как жизнь: и правда и обман. Дай мне быть твоей пылинкой влажной, Каплей в вечном… Вечность!
Океан! Бальмонт — натура в высшей степени впечатлительная, артистичная, ранимая. Он скитался, чтобы увидеть чужое, новое, но всюду видел себя, одного себя. Илья Эренбург верно отметил, что, исколесив моря и материки. Бальмонт «ничего в мире не заметил, кроме своей души».
Он был лириком во всем. В каждом своем движении, в каждом своем замысле. Такова его натура.
Бальмонт жил, веря в свою исключительную многогранность и свое умение проникать во все окружающие миры. Подзаголовок одной из лучших книг Бальмонта «Горящие здания» — «Лирика современной души». Эта лирика запечатлевает беглые, подчас невнятные, дробные впечатления, мимолетности. Именно эта лирика характеризует зрелую манеру поэта.
Все эти миги объединялись в Бальмонте чувством космической цельности. Разрозненные миги не пугали его своей несхожестью. Он верил в их единство. Но при этом у поэта было стремление моментальное сочетать с целостным познанием мира. В книге «Будем как солнце» Бальмонт по справедливости ставит Солнце в центре мира.
Это источник света и совести, в прямом и иносказательном смысле этого слова. Поэт выражает стремление служить главному источнику жизни. Солнце дарует жизнь, жизнь распадается на миги. Мимолетность возведена Бальмонтом в философский принцип.
Человек существует только в данное мгновенье. В данный миг выявляется вся полнота его бытия. Слово, вещее слово, приходит только в этот миг и всего на миг. Большего не требуй. Живи этим мигом, ибо в нем истина, он — источник радости жизни и ее печали.
О большем и не мечтай, художник, — только бы выхватить у вечности этот беглый миг и запечатлеть его в слове. Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я влагаю в стих. В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры. Эту изменчивость, зыбкую радужность, игру запечатлевает поэт в своих произведениях. В этой связи одни называли его импрессионистом, другие — декадентом…
А Бальмонт просто страстно желал увидеть вечность сквозь миг, охватить взором и исторический путь народов, и свою собственную жизнь. Год 1912. Грандиозное кругосветное путешествие. Лондон, Плимут, Канарские острова, Южная Америка, Мадагаскар, Южная Австралия, Полинезия, Новая Гвинея, Цейлон и др. Это путешествие насытило любознательного поэта, в его творчестве появляются новые сюжеты, новые краски.
Вот перед нами стихотворение «Индийский мотив». Как красный цвет небес, которые не красны. Как разногласье волн, что меж собой согласны Как сны, возникшие в прозрачном свете дня, Как тени дымные вкруг яркого огня, Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит, Как звук, что в слух идет, но сам себя не слышит, Как на поверхности потока белизна, Как лотос в воздухе, растущий ото дна, Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья Есть сновидение иного сновиденья. Но по-прежнему музыкальная речевая река увлекает Бальмонта за собой, он подчиняется ее течению в большей степени, чем смыслу высказывания.
На стихах Бальмонта, как на нотах, можно проставить музыкальные знаки, которые обычно ставят композиторы. В этом смысле Бальмонт продолжает в русской поэзии линию, получившую свое классическое выражение у Фета. Бальмонт ставил в заслугу своему предшественнику именно то, что тот установил точное соответствие между мимолетным ощущением и прихотливыми ритмами. Я — изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты — предтечи, Я впервые открыл в этой речи уклоны, Перепевные, гневные, нежные звоны.
Аллитеративность русского слова была сильно увеличена Бальмонтом. Он и сам, со свойственным ему самомнением, писал: «Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучные стихи». В то же время Бальмонт признается в своей любви к самому русскому языку.
Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев, и звон, и ладан богомолья. В нем воркованье голубя весной, Взлет жаворонка к солнцу — выше, выше. Березовая роща.
Свет сквозной. Небесный дождь, просыпанный по крыше. Главенство музыкальной темы, сладкогласие, упоенность речью лежат в основе поэтики Бальмонта. Магия звуков — его стихия. Иннокентий Анненский писал: «В нем, Бальмонте, как бы осуществляется верленовский призыв: музыка прежде всего».
Бальмонт был эвфонически высоко одарен. Его называли «Паганини русского стиха». Но аллитеративность Бальмонта подчас навязчива. В пору появления поэта, в конце прошлого века, эта стихотворная музыка казалась откровением и высоким стихотворным мастерством. Однако уже Блок писал, что «Бальмонт и вслед за ним многие современники вульгаризировали аллитерацию».
Отчасти он был прав. Музыка все захлестывает, все заливает у Бальмонта. Вслушаемся в звуки его стихов: Между скал, под властью мглы, Спят усталые орлы.
Ветер в пропасти уснул, С моря слышен смутный гул. Поэту удалось поставить своего рода рекорд: свыше полутораста его стихотворений было положено на музыку. Танеев и Рахманинов, Прокофьев и Стравинский, Глиэр и Мясковский создали романсы на слова Бальмонта.
От него в этом смысле сильно «отстают» и Блок, и Брюсов, и Сологуб, и Ахматова. Разумеется, поэтическое слово важно и своим звучанием, и своим значением. Смысл нуждается в слове, слово нуждается в смысле. Романтика, возвышенная речь в лучших творениях Бальмонта проступают с убедительной силой. Юношеская одухотворенность, обнадеженность, радость бытия звучат в стихах Бальмонта.
Этим они более всего привлекали как тонких ценителей, так и всех воспринимающих стихи непосредственно, всей душой. В основном принято говорить о Бальмонте-лирике, а вместе с тем он знаменит своими сатирическими произведениями. Годы литературного успеха Бальмонта — годы, предшествовавшие первой русской революции.
Всем были известны антиправительственные выступления поэта. В качестве примера можно привести стихотворение «Маленький султан». Оно имело обще ственный успех.
Более того, это стихотворение — целая главка не только в биографии и творчестве Бальмонта, но и всей русской нелегальной печати. Возникло оно как реакция на избиение демонстрантов 4 марта 1901 года у Казанского собора в Петербурге и последовавшие за этим репрессии. «Маленького султана» передавали из рук в руки, заучивали наизусть, переписывали, использовали в политических прокламациях: То было в Турции, где совесть — вещь пустая. Там царствует кулак, нагайка, ятаган, Два-три нуля, четыре негодяя И глупый маленький султан. Так начинается это знаменитое стихотворение.
На правящих нулей, негодяев и маленького султана «нахлынули толпой башибузуки». Они рассеялись. И вот избранники спрашивают поэта: как выйти «из этих темных бед»? И тот собравшимся, подумав, так сказал: «Кто хочет говорить, пусть дух в нем словом дышит, И если кто не глух, пускай он слово слышит, А если нет, — кинжал!» Всем читателям, самым неподготовленным, ясно было, что речь идет не о Турции, а о России, Николае П. Впервые это стихотворение было опубликовано за рубежом, в Женеве.
В России стихотворение распространялось в списках. Поэту запрещалось жительство в столицах, в столичных губерниях и университетских городах в течение трех лет после написания стихотворения. Крушение царизма было воспринято Бальмонтом ликующе. Он декларировал свою причастность к общему делу — «могучему потоку». Но это было в феврале 1917 г. Бальмонт отвергает Октябрьскую революцию, трактует ее как насилие, он возлагает всю надежду на генерала Корнилова.
Поэт не приемлет разруху, террор, решительные способы переустройства мира, он ратует за отделение литературы от политики. В 1920 году Бальмонт ходатайствует о разрешении ему поездки за границу. В 1921 году он уезжает с семьей в командировку сроком на год. Но этот год продлился двадцать один год, до конца жизни. Бальмонт стал эмигрантом.
Тоска Бальмонта по России бесконечна. Она выражена в письмах: «Я хочу России… Пусто, пусто. Духа нет в Европе».
О ней говорится в стихах: Мой дом, мой отчий, лучших сказок няня, Святыня, счастье, звук — из всех желанный, Заря и полночь, я твой раб, Россия! Умер Константин Дмитриевич Бальмонт в оккупированном гитлеровцами Париже 24 декабря 1942 года. В статье «О лирике» Александр Блок написал: «Когда слушаешь Бальмонта — всегда слушаешь весну». Это верно.
При всем многообразии тем и мотивов в его творчестве, при желании передать всю гамму чувств человека, Бальмонт по преимуществу все-таки поэт весны, пробуждения, начала жизни, первоцвета, духоподъемности. Вот одни из последних строк Бальмонта: Потухли в бездне вод все головни заката, На небе Зодчий тьмы вбивает гвозди звезд. Зовет ли Млечный Путь в дорогу без возврата? Иль к Солнцу новому уводит звездный мост? В сердце старого поэта на мгновенье возник образ смерти — дороги «без возврата», но тут же его перебил другой образ звездного моста, уводящего к Солнцу.
Так прочерчивается волнистая линия пути человека и поэта.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)