В русской литературе существуют разные образы Москвы. Родина, сердце России, город, который, в отличие от Петербурга, сохранил обаяние национальной жизни, традиции старины, полуусадебного быта. Такой предстает перед нами Москва в творчестве Пушкина. И совсем другой образ древней столицы возникает у пушкинского современника — Александра Сергеевича Грибоедова. Москву, изображенную в комедии «Горе от ума», не случайно принято называть не просто барской, а фамусовской Москвой. Общество, критически показанное Грибоедовым, возглавляется
в пьесе Фамусовым. Именно в монологах Фамусова возникает перед нами наиболее подробная картина московской жизни. Но в пьесе существуют две разные Москвы, два образа, противоречащих друг другу! В ответ на хвалебный монолог Фамусова свою оценку московских нравов дает Чацкий. Все противостояние двух веков, «века нынешнего» и «века минувшего», строится на постоянных параллелях разных точек зрения на московскую жизнь. Начинаясь, по сути, с первого появления Чацкого, оно продолжается до самого конца, заканчиваясь решительным разрывом главного героя с фамусовской Москвой. Фамусов доволен своим городом. Он защищает
Москву как носительницу национальных традиций, не уступающую при этом по культуре Европе. Гостеприимство, дворянская честь, независимость суждений, уважение к женщине, по-европейски воспитанные девушки и юноши, развитые не по годам, — вот те черты, за которые ценит Фамусов московскую жизнь. Чем же тогда недоволен Чацкий? Разве такой «набор» достоинств может быть осужден? Но Чацкий — носитель новых взглядов. Он по-другому видит бывшую столицу. Она для Чацкого — город, враждебный независимой личности, город тирании общественного мнения, диких крепостных нравов и преклонения перед «мундиром» и чинами. Где же правда? Почему из двух точек зрения мы должны выбрать именно точку зрения Чацкого? Пьеса Грибоедова построена таким образом, что «фамусовские» персонажи как бы сами разоблачают себя. В чем видит преимущества московской жизни Молчалин? — «и награжденья брать и весело пожить». Чем недоволен в местных нравах Скалозуб? Любовью москвичек к гвардейцам, мундиры которых ничуть не лучше мундиров в Первой армии. Гостеприимство? Да, для всех, но в том числе и для проходимцев типа Загорецкого. Национальные традиции? Они в том, что дворянское достоинство оценивается количеством родовых душ, а не способностью посвятить свою жизнь служению России. Культура? Она в нелепом смешении двух языков — «французского с нижегородским». Воспитанность? Это умение ни одного слова не сказать без «ужимки». Современность? Да, и в Москве есть независимость мысли, «и об правительстве иной раз так толкуют, что если б кто подслушал их. беда!» Но при этом «чтоб новизны вводили, — никогда, спаси нас Боже!» Традиции родственных связей, патриархальность? Конечно, — «при мне служащие чужие очень редки.»А ведь перед нами новая, «послепожарная», Москва! Казалось бы, что после бедствия 1812 года общество должно встряхнуться, должны появиться другие черты. Увы. «Дома новы, но предрассудки стары.» Москва строится заново, а нравы остаются теми же, что и были. Обеды, которые «ешь три часа.», баре, меняющие верных слуг на «борзые три собаки»; а главное — неистребимая вражда к «свободной жизни» и презрение к своему народу. В армии карьеризм вытесняет стремление служить России; скалозубы получают чины, а люди типа Чацкого уходят в отставку. В государственном аппарате торжествуют молчалины, для которых свято лишь мнение своего начальника.»Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!» — иронично отвечает Чацкому Софья. Может быть, в этих словах есть доля истины. Москва в изображении Грибоедова именно «фамусовская» Москва, город, о котором в комедии действительно не говорится ничего хорошего. Но Грибоедов и не ставил своей целью всесторонний показ бывшей столицы. Москва для Грибоедова — противник тех ценностей, которые были ему дороги. Да, есть в Москве своя поэзия, свое обаяние, но та цель, ради достижения которой писа-лась комедия, не требовала от автора лирики челове-ческих отношений. Свою же задачу Грибоедов выпол-нил блестяще. Фамусовская Москва остается в памя-ти читателя как оплот консервативной России, как город, чья жизнь требует решительного обновления.
