Отношение Хемингуэя к «потерянному поколению»
Место лирического романа XVIII-XIX веков в литературном процессе точно определил А. В. Чичерин. Он прослеживает развитие формы романа вплоть до возникновения романа-эпопеи. Из его работы можно сделать вывод о том, что новый лирический роман ни в коей мере не является возвратом к старому, но частично возрождает уже известную форму на новом, качественно отличном уровне, когда лирическое начало в его чистом виде уже невозможно, так как новый лирический роман, и в частности лирический роман Хемингуэя, использует накопленный в XIX и XX веках опыт эпического
Выяснение отношения Хемингуэя к «потерянному поколению» критики обычно связывают с вопросом о жанровых особенностях романа «Фиеста» написана от первого лица, функция рассказчика передоверена в романе Джейку Барнсу, образ которого является центральным и важнейшим как с точки зрения идейного содержания, так и в отношении развития сюжета и формы повествования. Параллель с лирическим романом эпохи романтизма напрашивается сама собой.
Вся
Субъективное начало в «Фиесте», в частности форма повествования от первого лица, прежде всего обусловлено все той же индивидуалистической позицией автора в отношении к миру, которая была прямым следствием отражения военного шока в сознании «потерянных». В центре мира, утратившего, казалось, общественные связи, естественно становится одинокая личность, воспринимающая реальность почти исключительно со своей, индивидуальной точки зрения, исходящая не из общественного опыта, связанного с идеей исторической преемственности, а из личного трагического опыта, в котором доминирует представление об историческом хаосе, нелепости и бессмысленности происходящего. В отрыве от общества такая личность оказывается неспособной к воссозданию в своем сознании социальных отношений (другими словами, эпической картины), но «пропускает» через свое индивидуалистическое сознание всю объективную действительность, обретающую таким образом яркую лирическую окраску. Хемингуэю удалось запять столь значительное место в литературе, очевидно, и потому, что по своему писательскому темпераменту он был склонен к лиризму, а эта склонность получила в результате войны мировоззренческую основу. В то же время мы видим, что субъективизм Хемингуэя не доходит до крайности. Идейное содержание романа оказывается сложным, гуманистические, жизнеутверждающие ноты (а у Хемингуэя гуманистичен и трагизм) вовсе не исключаются, когда речь идет о душевном мире Джейка Барнса, и даже обретают самостоятельное, довлеющее себе звучание. В этом сказывается неистребимый гумаиизм писателя, который как бы интуитивно чувствует, что общественные связи не фикция, и трагизм послевоенного мира как раз и объясняется тем, что найти их ни автор, ни его герой еще не могут.
В то же время даже априорно ясно, что возникновение лирического романа XVIII-XIX веков и лирического романа XX века, в частности хемингуэевского, обусловлено совершенно разными историческими причинами, причем имеет и не сходные эстетические основания. Обращает на себя внимание и «практическое», формальное новаторство Хемингуэя, многократно отмеченное советской и зарубежной критикой. Проблема жанра хемингуэевского романа получила серьезное освещение только в последние годы, и главная заслуга здесь принадлежит советскому литературоведению. Из зарубежных работ наибольший интерес в этом отношении представляет статья Э. Хэлли-дея «Повествовательная перспектива Хемингуэя» (1952). Автор, рассматривая употребление первого и третьего лица у Хемингуэя, замечает, что в «Фиесте» первое лицо «воплощает и усиливает тему», но в то же время он подчеркивает, что объективность романа является одной из его «наиболее прославленных черт». Далее в статье Э. Хэллидея проводится важнейшая мысль о слиянии субъективного и объективного начал в «Фиесте», причем — критик правильно определяет некоторые существенные средства «объективирования» повествования. К числу таких средств он относит прежде всего отбор фактов. Кроме того, Э. Хэллидей отмечает, что Хемингуэй весьма своеобразно использует внутренний монолог и, в отличие от Джойса и Дюжардена, в случае нужды прибегает к объективному повествованию.