Юродивый персонаж трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»
Юродивый — центральный персонаж трагедии А. С. Пушкина » Борис Годунов » . Юродивыми на Руси называли блаженных, отказавшихся «Христа ради» от земных благ и ставших «печальниками» народными. Юродивые вели нищенский образ жизни, ходили в рубищах и обычно носили вериги. В период с XIV по XVI в. юродивые пользовались особым почитанием: многие из них были канонизированы как святые. Им приписывали дар провидения, под маской безумия они бесстрашно обличали сильных мира. Известно, например, что юродивый Никола Салос встретил Ивана Грозного
В «Истории…» Н. М. Карамзина рассказывается о Василии Блаженном, который «не щадил Грозного и с удивительной смелостью вопил на стогнах о жестоких делах его». Там же упоминается другой юродивый , который, «ходя по улицам нагой в жестокие морозы, торжественно злословил Бориса». Рассказ Карамзина о юродивых послужил Пушкину источником для создания своего образа юродивого.
В трагедии Ю., по имени Николка и по прозвищу Железный Колпак, появляется в одной лишь сцене: в семнадцатой картине — «Площадь перед собором в Москве».
Ю. повторяет то, что «уж не ново», о чем говорят все персонажи с первой сцены . Однако если в начале трагедии никто открыто «не смеет и напомнить о жребии несчастного младенца», то теперь обвинение произнесено прилюдно. Оно брошено в лицо Годунову. Для Бориса это действительно удар. Весть о Самозванце произвела в судьбе царя перелом, случайная встреча с Ю. приблизила катастрофу .
В системе образов трагедии существует сюжетная и символическая связь между Ю. и Пименом. Оба персонажа появляются единожды, активно в событиях не участвуют, лишены корыстных интересов. У них особая миссия — по словам В. М. Непомнящего, «миссия правды». Бориса мучает содеянное, но в его представлении это только «пятно единое» на совести, в остальном чистой. Противники Годунова усматривают в произошедшем жребий — счастливый сперва для Бориса, а теперь для них . И только Пимен, а затем Ю. осознают всю меру «ужасного злодейства», совершенного в Угличе.
Оттого-то «нельзя молиться за царя Ирода». Деяние сугубо историческое осознается как вневременной грех, равный преступлению Ирода.
Работая над образом Ю., Пушкин стремился к реалистической достоверности и исторической точности. Между тем еще в период сочинения трагедии вокруг Ю. образовалось поле аллюзийного напряжения. : слова о царе Ироде, «хотя не подлежат никаким толкам», могут быть неверно поняты публикой, не привыкшей, «чтобы каждый герой говорил своим языком».) В этом контексте возникает знаменитое признание Пушкина в том, что в трагедии, написанной «в хорошем духе» , он «никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак Юродивого».
Созданный Пушкиным образ претерпел ряд изменений в опере М. П. Мусоргского «Борис Годунов» . Мусоргский почти дословно воспроизводит пушкинский текст. Однако между эпизодом с копеечкой и выходом Годунова звучит хор: «Хлеба!», исполненный горя и отчаяния. Тем самым сгущается трагическая атмосфера действия, устранен важный для Пушкина контрапункт «высокого» и «низкого», патетического и комического.
Ю. Мусоргского — бесспорный выразитель «мнения народного»: у Пушкина оно переменчиво и непостоянно. В трагедии Ю. ни о чем не пророчествует. В опере образ приобретает провиденциальное значение. Поэтому Ю. появляется второй раз, в заключительной сцене, «Под Кремами». Он предсказывает «смутное время», льет слезы о душе православной: «Скоро враг придет, и настанет ночь.
Горе, горе Руси тогда…» Плачем Ю. опера Мусоргского заканчивается.
Сцена с Ю. была исключена композитором из последней редакции оперы, ее пропустил Н. А. Римский-Корса-ков, когда заново оркестровал «Бориса Годунова». Впервые эта сцена вошла в представление оперы только в 1926 г. Первым исполнителем партии Ю. стал И. С. Козловский, создавший один из самых грандиозных образов русской оперной сцены. Эту партию певец исполнял в течение сорока с лишним лет.
Среди драматических актеров выделяется В. Н. Яхонтов, игравший сцену с Ю. на концертной эстраде.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)