Грин и его рассказ «Маленький заговор»
Даже действительно героические поступки некоторых искренних социалистов-революционеров: террористические акты против наиболее ненавистных царских сатрапов, связанные с жертвами горячие перестрелки во время экспроприаций и т. п.,-как начинает теперь понимать Грин, часто не имеют никакого смысла: вместо одного убитого жандарма появляются два других, еще более свирепых, экспроприированные средства тратятся гораздо легче, чем они добываются, а принесенные ради этого жертвы оказываются не оправданными ни целями революции, ни просто по-человечески.
Что
А тут еще грандиозный скандал в самой верхушке партии эсеров: член центрального комитета партии, руководитель ее боевой организации , организатор убийства министра внутренних дел Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича — Азеф — был разоблачен как провокатор, сотрудник царской охранки, выдавший ей многие важнейшие мероприятия партии эсеров.
Таким образом, как и у всякого художника, раздумья Грина о деятельности партии эсеров и о его личном участии в партии нашли отражение прежде всего в творчестве. Но разочарование в эсеровских идеалах привело к тому, что Грин сделал для себя и практические выводы: он отошел от партии.
Так разбилась еще одна мечта Грина, окончилась неудачей попытка стать в ряды активных борцов за счастье обездоленных.
27 июля 1910 г. Грина арестовали в Петербурге как проживающего по чужому паспорту и после года тюремного заключения выслали на Север, в Архангельскую губернию. Здесь Грин много читает, бродит с ружьем по глухим пинежским лесам, дикая красота которых так поэтично отразилась в рассказе «Таинственный лес» , и, главное, много думает. Он перебирает прожитые годы, вспоминает радужные, полудетские мечты о море, матросской службе и морской славе, еще раз анализирует свою эсеровскую деятельность, свое стремление в революционной борьбе построить новый мир, основанный на иных взаимоотношениях между людьми.
Конечно, идея такого общества была очень расплывчата в его представлениях и достаточно утопична. Но Грин и не был политиком, даже работая в партии эсеров. Он просто ненавидел угнетение во всех его проявлениях, так как был сыт им по горло, и хотел только уничтожения общества, построенного на эксплуатации человека человеком.
Как это сделать — он не знал, и потому его так привлекали вначале идеи партии эсеров, объявившей себя партией «всех трудящихся» без различия классов, в программе которой говорилось об «уничтожении вместе с частной собственностью и самого деления общества на классы», было много громких фраз о «будущем светлом мире», о «счастье для всех», о «революционном социализме».
Когда же Грин увидел, что его партия просто не способна создать новое, свободное общество, которое было его мечтой, он не только отошел от партии, но и разоблачил ее деятельность в своих произведениях.
В мае 1912 г. Грин из ссылки возвращается в Петербург. Он попал в круг литературной богемы, однако ее идеи презрительного отношения к человеку, к жизни и труду почти не коснулись его творчества: тематика большинства его рассказов становится все более глубокой и серьезной. В «Глухой тропе» он утверждает, что нет безвыходных положений, что человек не должен терять надежды, веры в свои силы: верь, добивайся, иди к поставленной цели — и ты придешь, как выходит к пристани заблудившаяся в дремучем таежном лесу экспедиция; в «Зурбаганском стрелке» группе разочаровавшихся в жизни людей, которые с цинизмом делают опыты, суть которых — «безграничное издевательство над собой, смертью и жизнью» , противостоит простой охотник Астарот, вместе с рассказчиком тоже испытывающий судьбу: в узком горном проходе они вдвоем задерживают отряд вражеских войск, рвущихся в город.
И если, познакомившись с самоиздевательствами первой группы людей, рассказчик испытал очень неприятное ощущение «скверного цинизма», то утро после боя, в котором он участвовал вместе с охотником, он назвал «началом полного чудесного воскресения» самого себя; риск бесцельный — это цинизм, риск, освященный целью борьбы за правое дело,-риск благородный.
Наступил 1914 г., разразилась первая мировая война. Грин оказался в трудном положении: его фантастические рассказы с экзотической тематикой печатали очень неохотно; говоря об этом времени, Грин так ответил на вопрос анкеты «Как я работаю», проведенной в 1915 г. «Журналом журналов»: «Я желал бы писать только для искусства, но меня заставляют, меня насилуют. Мне хочется жрать…»
(1 votes, average: 5,00 out of 5)