Неизбежные спутники
В «Поэтическом словаре» А. Квятковского на первой же странице возникает известный термин латинского происхождения — АББРЕВИАТУРА. Этот неологизм появился в незапамятные времена. Состоял он из сочетания двух слов: «ab» — по-русски «от» и «brevis» — в переводе «короткий».
Это слияние родилось, как сообщает составитель, «в целях практической экономии».
Квятковский не вдается в подробности использования аббревиатуры в былые века, ограничиваясь двадцатым столетием. Вероятно потому, что стремление к словесному
Несмотря на то что, по утверждению составителя, «В. И. Ленин предлагал осторожно относиться к введению новых А.», именно в послереволюционные годы страсть к сокращению учрежденческих наименований резко возросла.
Читаем: «Часть советских А., вошедших в язык, построена на сочетании первых слогов, например: Комсомол, колхоз… партбилет, райсовет».
Многие сокращения были еще экономней — они соединяли только первые буквы слов. Войдя в обиходную речь, это новшество внедрилось
Явившись в ЦЕ КА КА идущих светлых лет…
Цитируется также строфа Смелякова:
И тут же в содружестве верном и добром С диктантами школьными вместе лежат Стихи Маяковского, книжица МОПРа И твой незабвенный билет Охматмлад.
В свои младенческие и отроческие годы я, как все тогдашние Дети, постепенно вбирая в себя богатства родного языка, невольно приобщался и к непонятным звукосочетаниям. Сперва привык к наиболее близким. Заведение, в котором я постигал азы образования, именовалось ЕТШ, что означало — Единая трудовая школа.
Трудовая, потому что вместе с пресловутым Дальтон-планом насаждалась и политехнизация.
Существовали также ФЗУ — фабрично-заводские училища, где готовили квалифицированных рабочих. Воспитанников этих училищ принято было называть «фабзайчатами».
За сим следовали родственные, но более высокие понятия — НАРОБРАЗ, РАЙОНО, ВУЗ.
Входили в ребячье сознание и звучащие в разговоре взрослых — ОПРОДКОМГУБ, ДОРПРОФСОЖ, ЦЕРАБКООП, ЦЕКУБУ, ВХУТЕМАС, ВЦИК…
Забавляло то, что рифмовались уважительное МОПР и суровый ДОПР.
Бывало, слышали мы в беседах старших чеканные аббревиатуры — ЦЕКА и ЧЕКА. Одни произносили их с пафосом, другие — с опаской, а то и неприкрытым страхом.
Сокращения входили и в популярные песенки тех лет. К примеру, в шутливую — «Ужасно шумно в доме Шнейерсона…». А шумно потому, что там «женят сына Соломона, который служит в ГУБТРАМОТ».
От жениха не отстает и его избранница, тоже работающая в солидном учреждении:
Невеста Рая из РАЙЖЕНОТДЕЛА На свадьбу разрядилась в пух и прах — Фату мешковую надела И деревяшки на ногах.
Позднее, уже в годы нэпа , на вывесках парфюмерных магазинов появилась надпись «ТЭЖЕ».
Гастролировавшие в Киеве клоуны Бим и Бом, тогда знаменитые, распевали вопрошающую частушку:
На губах ТЭЖЕ, На щеках ТЭЖЕ, На бровях ТЭЖЕ. Целовать где же?
Поэму комсомольского стихотворца Джека Алтаузена «Безусый энтузиаст» открывала строфа:
Друзья! Я живу на шестом этаже И вижу пейзаж из окна я — Налево аптека, напротив — ТЭЖЕ, Наискосок — пивная.
Расшифровывалось это наименование весьма просто — «Трест «Жиркость»». Что сие означало? Какое отношение имело к пудре, духам, помаде?
Понять это было трудно.
Возможно, разъяснения мог бы дать опять же Маяковский. Футуристы, свято следовавшие всякой новации, нашли емкое сокращение для своего Фронта. В незабвенном разговоре с пушкинским памятником автор этого стихотворения был уверен, что если бы Пушкин здравствовал, то непременно примкнул бы к ЛЕФу.
Редактору «Современника» Маяковский даже предлагал пост соредактора своего будетлянского журнала.
Больше того, он готов был даже доверить классику и сочинение зазывных строчек:
Вы б смогли — у вас хороший слог.
И щедро посулил:
Я дал бы вам жиркость и сукна, в рекламу б выдал гумских дам.
Впрочем, школьники не очень-то ломали голову над разгадкой того, почему ЖИРКОСТЬ соотносится с ГУМСКИМИ ДАМАМИ.
Да мы и стихотворения этого еще не знали. Зато использовали аббревиатуру по-своему. Дополнительно сократив живучее звукосочетание, мы придумали кличку «Жиртрест», наградив ею одноклассника — симпатичного толстячка Боба.
Правда, мы не были оригинальны. Как оказалось, такое прозвище царит во многих ЕТШ.
Итак, аббревиатуры вошли в поэзию. Можно еще вспомнить, что у Багрицкого в «Юго-Западе» есть стихотворение «Ночь». Автор проходит в поздние часы мимо негаснущих витрин, где возвышаются гигантские натюрморты — горы еды, недоступной поэту.
И пылкие буквы «МСПО» Расцветают сами собой Над этой оголтелой жратвой.
МСПО — Московский союз потребительских обществ, должно быть, в смысле дороговизны не уступал рыночным ценам.
Короче говоря, и на слуху, и даже в книгах нас преследовали аббревиатуры, не всегда понятные, порой труднопроизносимые, но неизбежно сопутствовавшие усвоению родного словаря.
Но вернемся к более ранним годам, когда бракосочетались в деревяшках.
Самое поразительное состояло в том, что, как я узнал много позже, канцелярский новояз успел затронуть даже поэтов, начинавших свой путь в пору «серебряного века» нашей изящной словесности. В строках тех, кто остался на родине, и тех, кто покинул ее не сразу, тоже фигурировали неуклюжие сокращения, властно вошедшие в быт.
Правда, звучали они больше в иронических экспромтах.
Выдающиеся корифеи стиха, как и все их сограждане, оказались в нищете, стали заложниками голода и холода.
Максим Горький деятельно выхлопатывал для собратьев по перу мизерные пайки и толику дров для отопления. А литераторы откликались грустным юмором, стремясь тем самым отвлечься от жизненных невзгод.
Ввоза, вывоза, подвоза — Ни на юг, ни на восток. В свалку всякого навоза Превратился городок. Где же дальше Совнархоза Голубой искать цветок? —
Сетовал Блок.
Гумилев вписал нечто подобное в альбом завхоза «Всемирной литературы» Левина, ведавшего дровяным снабжением.
Корней Иванович Чуковский, по его словам, «разыгрывая из себя моралиста», забавно упрекнул обоих знаменитых коллег:
Ты ль это, Блок? Стыдись, уже не розы, Не соловьиный сад, А скудные дары из Совнархоза Тебя манят. Поверят ли влюбленные потомки, Что наш магический, наш светозарный Блок Мог променять объятья Незнакомки На дровяной паек? А ты, мой Гумилев, наследник Лаперуза, Куда, куда мечтою ты влеком? Не Суза знойная, не буйная Нефуза — Заплеванная дверь Центросоюза Тебя манит; не рай, а Райлеском.
И барышня из Домотопа Тебе дороже эфиопа.
Гумилев не остался в долгу и дал остроумную отповедь Корнею Ивановичу от имени всех согрешивших:
Рощ друидических теперь — дрова потомки. И, разумеется, в их блеске видел Блок Волнующую поступь Незнакомки, От Музы — наш паек. А я? Вослед Колумба, Лаперуза К огню и дереву влеком. Мне Суза с пальмами, в огне небес Нефуза Не обольстительней даров Центросоюза. И рай дарит нам Райлеском.
P. S. К тому ж в конторе Домотопа Всегда я встречу эфиопа.
Зинаида Гиппиус, избегая отшучиванья, высказалась, как всегда, напрямик:
Столпы, радетели, водители Давно в бегах. И только вьются согласители В своих Це-Ках. Мы стали псами подзаборными, Не уползти.
Уж разобрал руками черными Викжель — пути.
Что означала аббревиатура ВИКЖЕЛЬ, я до сих пор окончательно догадаться не могу. Смею лишь предположить — это нечто вроде словосочетания: «Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников». Но за точность определения не ручаюсь.
Мой недавно ушедший друг Наум Кислик — прекрасный русский поэт, обитавший в Минске, инвалид Отечественной войны, всю дальнейшую жизнь страдая от глубокой черепной травмы, до последних дней продолжал работать. Успел завершить книгу стихов «Ноша».
Журнал «Арион» в прошлом году посмертно опубликовал выдержки из этой книги с моим кратким предисловием. Одно из последних стихотворений Кислика называлось «Пути словотворчества». В нем он попытался разобраться в одной из аббревиатур, возникших в Белоруссии в пору гражданской войны:
Однажды
Во время обычной прогулки в былое Я набрел на костяк словоящера, Проскрипевший дубово и ржаво: «Вит-жлоб-вер-стоп». …Я пытался извлечь его корни посложно. «Вит» — может быть, это — жизнь? «Жлоб» — неужели они уже были? «Вер» — вероятно, какая-то темная вера. «Стоп!» — разумеется, остановка. Предупрежденье? Кому?
Вере? Жлобу? Жизни?
Поэт заподозрил тогдашнюю заумь, выкрутасы крученыховских эпигонов. Но тут пришел на помощь родной дядюшка-старожил:
— Да ведь это так просто, Что даже чурке понятно. «Витебско-Жлобинская Верстовая Топливная полоса». Был такой отдел «Желескома».
Кислику стало ясно, что здесь имела место не жлобская тупорылость, а добровольная заготовка дров для паровозов, с трудом волокущих составы из-за нехватки топлива, что за этим стояли версты терпения, чугунная усталость и, несмотря ни на что, упрямая вера в жизнь.
Вот такая расшифровка.
Знаменательно и то, что аббревиатуры, пусть измененные, вторгаются и сегодня в нашу речь, сызмала входят в жизнь детей, постигающих теперешнюю повседневность и неизменно сопровождающие ее неологизмы.
СОВБЕЗ, ИНКОМБАНК, ЦКБ, РАО ЕЭС, ГАЗПРОМ, ФАПСИ… Нет им числа. А названия партий! ЛДПР, СПС, КПРФ…
Ну, и для полноты картины — СНГ…
Напоследок стоит вспомнить помещенный в «Новом мире», еще при Залыгине, цикл стихов из рабочих тетрадей Твардовского. Среди законченных миниатюр увидели свет и незавершенные, выразительные наброски будущих лирических записей, представляющие немалый интерес для исследователей.
Остановимся на одной из таких заготовок. Несмотря на то что она совсем еще сырая, напоминающая подстрочник, почти лишенная рифм, суть замысла абсолютно ясна. И мне кажется, что этот набросок здесь придется к месту.
Датированы зачаточные строки 1968 годом. Некоторые аббревиатуры, перечисленные поэтом, уже себя изжили. Но смысл задуманного звучит неизменно и современно:
Агитпункт, Нарпит, Соцбыт, Нарсуд, Главлит, . Спец… Загс… Что делать с ними?
Они пронизывают жизнь, Без них, как ты ни ершись, Не обойтись. В них что-то есть, Что принижает нашу честь: зарплата…
В примечаниях к подборке публикатор — вдова поэта Мария Илларионовна — писала об этом черновом наброске: «Интересно задуманная тема позволяет почувствовать отношение Твардовского к некоторым проблемам языка — не только средству общения, но и категории эстетической, духовной».
Можно бы порассуждать о том, что поэтом затронута и Этическая сторона вопроса. Как сказано поэтом, иные компактные канцеляризмы, не совпадая с реальностью, с ее социальным содержанием, «принижают нашу честь». И не случайно возникает на обочине аббревиатура «зарплата».
Но это разговор особый. Возможно, Александр Трифонович развил бы и эту тему.
А мы, грешные, додумывать за него не вправе. Достаточно и обрывочно сказанного поэтом.
Завершим же этот очерк его широко известными упреждающими словами: «Здесь ни прибавить, ни убавить…»
(1 votes, average: 5,00 out of 5)