Законы художественного мира Лескова
Очарованный праведной русской душой и «старой сказкой», Лесков и сегодня остается едва ли не самым загадочным писателем в русской литературе. «Вся его обстановка, его язык, все, что составляло его жизнь, было пестро, фантастично, неожиданно и цельно в самом себе, как единственный в своем роде храм Василия Блаженного», — писала в 1895 году о только что скончавшемся писателе Л. Я. Гуревич.
Уникальность художественного дарования Лескова очевидна. Он единственен и неповторим, но в то же время в его произведениях узнаваемы фольклорные
Оригинальный и самобытный — «насквозь русский» (М. Горький) — талант Лескова предполагает чуткого читателя. В его художественном мире отсутствуют привычные ориентиры. Он живет по законам
В советском литературоведении этому произведению было отведено вполне определенное и конкретное место: оно рассматривалось как воплощение национального самосознания. Одни исследователи видели смысл повести в «стремлении к богатырскому патриотическому подвигу», как «исконно национальной черте» (И. Столярова), другие утверждали, что главное в ней — это «народ, ищущий правды и справедливости на самых неизведанных дорогах», «герои, в которых отражается дух народа-жизнестроителя» (Вл. Семенов). Подобное «монументально-героическое» истолкование повести отчасти справедливо, но не исчерпывает всей глубины образа, созданного писателем.
Лескову чуждо морализаторство, прямолинейная оценка событий или героев. В его мире каждое слово иносказательно, каждый поступок персонажа многозначен, а сам текст подобен многомерному пространству. В этой многомерности «мерцания» смыслов, скрывающейся за прямым значением простых слов, и заключается загадка лесковского рассказа. Все зависит от угла зрения, от того, какой язык избирает читатель: возможны героическая, ироническая, комическая, мифологическая и иные версии «Очарованного странника», каждая из них будет верна, но недостаточна.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)