Как создавалось гениальное произведение «Герой нашего времени»
Роман начинается с описания путешествия по Военно-Грузинской дороге из Тифлиса во Владикавказ. Взору нашему представляется медленно поднимающаяся в гору тележка, запряженная быками, и следом идущий пожилой штабс-капитан в черкесской мохнатой шапке, покуривающий маленькую кабардинскую трубочку. Смуглый от загара цвет лица, давно знакомого с закавказским солнцем, преждевременно поседевшие усы — штрихи, дополняющие портрет штабс-капитана. К нему обращается молодой офицер-попутчик, от лица которого ведется повествование, и мы знакомимся
—
«Я подошел к нему и поклонился; он молча отвечал мне на поклон и пустил огромный клуб дыма.
—
— Мы с вами попутчики, кажется? Он молча опять поклонился.
—
— Вы, верно, едете в Ставрополь?
—
— Так-с точно. с казенными вещами».
Из дальнейшего разговора мы узнаем, что Максим Мак-симыч служил на Кавказе еще при Ермолове, бывал он и в Чечне, где лет десять стоял в крепости с ротой у Каменного Брода. Там и произошла история с Бэлой, которую мы услышим от него в дороге.
Простой язык, знание обычаев горцев и нравов военной
Невольно на память вместе с текстом романа приходят строки из письма поэта к Святославу Раевскому, где он делится впечатлениями от поездки по Военно — Грузинской дороге: «.лазил на снеговую гору (Крестовую) на самый верх, что не совсем легко; оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух — бальзам; хандра к черту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь».
Но при всем правдоподобии картины мы, к сожалению, не сможем отыскать на натуре ее подлинный прообраз, да и в описании Крестового перевала по роману имеются расхождения с рисунком. Некоторые лермонтоведы пытались объяснить это собирательным характером картины и элементами художественной фантазии автора. Но так ли это при лермонтовском стремлении быть предельно точным в художественном изображении?
Загадка картины оказалась простой. Лермонтовский пейзаж, как это подметил один из исследователей А. Семченко, представлен в перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По возвращении с Кавказа Лермонтов некоторые свои рисунки авто-литографировал, чтобы иметь возможность подарить их друзьям. Так, до нашего времени дошли четыре оттиска одного из таких рисунков, причем два из них раскрашены акварелью. Очевидно, и свою картину «Вид Крестовой горы» Лермонтов писал с литографированного рисунка. Искажение же подлинных масштабов было связано с желанием вместить в ограниченный формат живописную панораму гор, которой поэт всегда восхищался. Этот прием использован во многих рисунках Лермонтова.
Перевернем пейзаж на картине в подлинном его развороте, и все станет на свои места. Перед нами изображение реального вида со склона Гуд-горы на Чертову долину и гору Крестовую. И если теперь обратимся к тексту «Бэлы», то увидим, что изображение картины полностью совпадает с описанием этого места в романе:
«Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину. Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества.
— Вот и Крестовая! — сказал мне штабс-капитан, когда мы съехали в Чертову долину, указывая на холм, покрытый пеленой снега; на его вершине чернелся каменный крест, и мимо его вела едва-едва заметная дорога, по которой проезжают только тогда, когда боковая завалена снегом: наши извозчики объявили, что обвалов еще не было, и, оберегая лошадей, повезли нас кругом. И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной коркою, то с пеною прыгая по черным камням».
Даже время суток на картине, о котором можно судить по характеру освещения и направленности теней, точно соответствует описанию переезда через перевал в «Бэле». Это утренние часы, так как восход солнца путники встречали на вершине Гуд-горы, а спуск с нее и переезд через Чертову долину не требовал много времени. Но быть может, горные потоки на перевале — дань фантазии художника? Нет, и это предположение неверно. В одном из старых путеводителей по Военно-Грузинской дороге на схематическом плане перевального участка отчетливо видны два потока, рождающиеся у Крестовой и пересекающие дорогу и Чертову долину. Таким образом, и на картине, и в тексте романа Лермонтов остался верен натуре, и мы можем только удивляться его необыкновенной художественной памяти.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)