План и замысел написания романа «Обрыв»
Гончарова служба отнимала много времени, да он и вообще не был плодовитым писателем. Проходило много лет, прежде чем появлялся новый роман. В 1847 году увидела свет «Обыкновенная история», в 1859 году — «Обломов». И, наконец, в 1869 году — «Обрыв», в который Гончаров «положил чуть — не полжизни». С того времени, когда у писателя появились первые мысли о романе, прошло двадцать лет, наполненные важными для писателя и страны событиями. «План романа «Обрыв», — писал Гончаров, — родился у меня в 1849 году на Волге, когда я,
В 1860 году писатель опубликовал в «Современнике» отрывки из романа — «Софья Андреевна Беловодова», в следующем году —
По замыслу писателя, две последние части (4-я и 5-я) определяли идейное содержание романа, а чтобы написать их, нужно было понять смысл событий, происходивших в жизни России, высказать свое отношение к «новым людям» — революционерам-демократам шестидесятых годов. Творческие затруднения были настолько велики, что Гончаров хотел даже бросить роман, и только но настоянию своих друзей — М. М. Стасюлевича — редактора «Вестника Европы» и поэта А. К. Толстого, высоко оценивших написанные три части романа, Гончаров продолжал работу. Эти затруднения писателя объясняются обстоятельствами его жизни и служебной деятельности во второй половине пятидесятых годов и в шестидесятые годы.
Отставка, в которую вышел Гончаров в феврале 1860 года, продолжалась недолго. Он назначен редактором официальной газеты Министерства внутренних дел «Северная почта». Этим назначением Гончаров был обязан министру внутренних дел П. А. Валуеву, с которым был в близких отношениях. Во время своего пребывания на должности редактора (с июля 1862 года по февраль 1863 года) Гончаров стремился поднять авторитет «Северной почты», хотел довести язык газеты до той степени правильности и чистоты, на какую «поставили его современная литература и общество».
Но направление газеты не было по душе Гончарову. Он жаловался, что в «Северной почте» невозможно провести «ни одной трезвой идеи». Однако, с точки зрения Валуева, Гончаров был отличным редактором, и это мнение министра не могло не сказаться на дальнейшем продвижении Гончарова по служебной лестнице.
В июле 1863 года Гончаров был назначен членом Совета по делам книгопечатания, а в апреле 1865 года — членом Главного управления по делам печати. Гончаров стал одним из тех, кто руководил всей русской цензурой. Его деятельность на этом посту характеризуется неоднократными гонениями на прогрессивную русскую литературу. Типичным для консервативных позиций Гончарова этого периода был его отзыв о журнале «Русское слово», в котором Гончаров резко критиковал усвоенные этим журналом «жалкие и несостоятельные, доктрины материализма, социализма и коммунизма». Одну из причин нигилизма «Русского слова» он усматривал в пропаганде «как своих доморощенных агитаторов, начиная с Герцена и его заграничных изданий, так и польских эмиссаров’ и ссыльных, разносивших по России вместе с пожарами и пропаганду гибельных начал».
В связи с польским восстанием 1863 года русские правительственные круги обвиняли поляков, как и нигилистов, в недовольстве крестьян реформой 1861 года и считали их виновниками петербургских пожаров 1802 года, А. Н. Островского, Елены в «Накануне» И. С. Тургенева, Трубецкой и Волконской в «Русских женщинах» Н. А. Некрасова. Гончаровская Вера была бы первой в этом ряду. На месте Волохова писателем мыслился политический ссыльный, очутившийся в Сибири за пропаганду революционных идей. Возвращаясь после путешествия на «Палладе» через Сибирь, Гончаров встречался с ссыльными декабристами, и это усилило прогрессивное направление замысла.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)