Жанровое своеобразие пьесы Чехова «Вишневый сад»
У писателя форма неразрывно связана с содержанием и рождается сама собой из содержания.
И. А. Бунин
Пьеса была написана в 1903 году. Это было сложное время, когда противоречия в российском обществе приближались к кульминации. Еще в начале 1901 года у Чехова возник замысел «Вишневого сада» как «веселой пьесы», но уже тогда по ее поводу у автора была масса сомнений. «Сюжет есть, но . не хватает пороху», — вот слова самого Чехова, адресованные Ольге Книппер в письме к ней. «Сам еще не понимаю, какая она у меня будет, удастся ли, и
Чеховский «Вишневый сад», мне кажется, нельзя назвать оптимистическим произведением. Слишком грустно настроение в конце, когда приходит известие о продаже
. Итак, 17 января 1904 года состоялась премьера. Пьеса была встречена прохладно, как и многие другие пьесы Чехова. По воспоминаниям Станиславского, «как спектакль, «Вишневый сад» налаживался трудно». Немирович Данченко также отмечал, что «пьеса дошла до зрителя не сразу». Сам Чехов, проживая в Ялте, писал, что там ее ставила «какая то проезжая дрянь», что тоже мало могло способствовать успеху. Кроме того, на зрителей влияло слово «комедия», все же появившееся на афишах и в программах: ожидая чего то «чрезвычайно веселого», многие оставались разочарованными. Первыми спектаклями не был удовлетворен и Чехов. «Шла моя пьеса, настроение поэтому неважное», — это слова самого автора, написанные на второй день после премьеры. Вообще же прохладное отношение к пьесе и ее отрицательные оценки был во многом обусловлены ее новизной и необычностью.
Печать также была настроена не особенно благосклонно. Критика направлялась если не против Чехова, то против его любимых героев. В большинстве отзывов выражалась неудовлетворенность образами Лопахина и Трофимова. Журнал «Русь» заявил, что пьеса поставила «памятник над могилой симпатичных белоручек». А Горький в статье, написанной вскоре после смерти Чехова, просто заклеймил Раневскую и Трофимова как эгоистов, «дряблых, как старики», и паразитов, «опоздавших умереть вовремя». А между тем Чехов предусматривал возможные неясности, например, в образе Трофимова: «Ведь Трофимов то и дело в ссылке. Его то и дело выгоняют из университета, а как изобразить сии штуки?» Автор был в чем то прав, когда говорил, что его пьесу «ни разу не прочли внимательно».
А что думали по поводу пьесы те, кто ее ставил, принимал в ней участие? Станиславский, рассказывая о ходе постановки, говорил: «Пьеса долго не давалась, особенно второй акт. Он казался на репетициях очень растянутым. Было необходимо показать скуку ничегонеделания так, чтобы это было интересно». Несмотря на сокращения, сделанные в связи с этими трудностями, на сцене все равно происходило смещение необходимых пропорций. Театру не удавалось взять нужную меру смешного и грустного, как ее видел писатель. По словам Чехова, «дело шло вяло», и автор, и Художественный театр были часто недовольны друг другом. Однако, присутствуя не репетициях, Чехов давал много ценных советов, обсуждал, спорил; и, работая над пьесой каждый день, доводил ее до окончательного варианта. Результатом явился пришедший позже успех.
По свидетельству современников, Чехов, Станиславский и Немирович Данченко были большими друзьями. Однако «дружба . вовсе не была такой идиллической, как об этом пишут» (слова Мейерхольда). «Чехов со многим в театре не соглашался, многое прямо критиковал», и это было связано не только с неправильным или упрощенным толкованием пьесы, но и с принципиальными разногласиями в этом вопросе. С толку сбивало подавленное настроение персонажей, непривычность образа интеллигентного купца («Лопахин — роль . центральная»), важность кажущихся второстепенными персонажей («роль Шарлотты — из важнейших!). Автор уделял этим «мелким» деталям большое внимание, и недаром: они оказались ключевыми.
Современные взгляды на своеобразие пьесы Чехова допускают много толкований ее жанра. Например, высказывается мнение о том, что у Чехова не получилось написать комедию. Драма, якобы получившаяся у него, сохранила название комедии, потому что Чехова драматурга привыкли видеть в амплуа автора водевилей или шуточных пьес. Другие считают, что автор написал именно то, что хотел, — драму. А назвал ее комедией для того, чтобы контрастно подчеркнуть трагедийность резкого изменения жизни людей, а то и просто для рекламы. А многие современные исследователи полагают, что таким было специфичное свойство так называемого Русского Смеха — смех сквозь слезы, или даже без слез, потому что потеря имения хозяевами, жившими в нем всю жизнь, было явлением обычным и никого не трогающим.
Версии достаточно разнообразны и в равной мере имеют право на существование. Но, вероятно, была и еще одна причина, которая могла заставить Чехова назвать пьесу таким образом. По моему мнению, нельзя однозначно определить «Вишневый сад» как пьесу, изображающую владельцев сада как представителей умирающего класса. Она не является революционным произведением, воспевающим деловых людей — выходцев из крестьян. Это, скорее, трагикомедия, созданная для того, чтобы выполнить основную функцию театра: принести зрителям наслаждение искусством, попутно вызвав сочувствие к людям, чья судьба сложилась так странно и грустно; заставив, как всегда, задуматься и осмыслить свое место в этом мире и смысл своей жизни. Чехов не был моралистом и обличителем. Показывая зрителям их недостатки, он хотел прежде всего помочь им улучшить себя, не навязывая своего мнения.
Итак, рассмотрев историю создания пьесы, мнение Чехова, его и наших современников по ее поводу, можно прийти к выводу, что «Вишневый сад» — редкое по своему своеобразию произведение. Чехов, создавая его, с самого начала хотел мягко и ненавязчиво показать живого Человека, со всеми его эмоциями, сильными и слабыми сторонами. Новизна и непривычность такого подхода вызвали поначалу непонимание, однако позже все были покорены чеховским искусством.
Чехов в своей пьесе не отнимал у людей права быть такими, какие они есть, вместе с тем не оправдывал их недостатков. Стремясь к полному и более верному раскрытию их образов, конфликтов между ними, он создал новые художественные формы. Не события или исключительные обстоятельства, а обычное повседневное поведение и состояние людей нашли отражение у Чехова. Закончить мне бы хотелось строками Саши Черного из стихотворения «Простые слова»:
. Вот ты жил меж нами, нежный, ясный,
Бесконечно ясный и простой, —
Видел мир наш, хмурый и несчастный,
Отравлялся нашей наготой
И ушел.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)