Принципы изображения персонажей в пьесе «Вишневый сад»
Новаторство обычно возникает на почве творческого овладения традициями как обогащение и обновление художественной литературы новыми достижениями и открытиями и в области содержания, и в области формы. Традиции и новаторство — явления диалектически взаимосвязанные. Как известно, драматургия Чехова строилась с учетом достижений прежде всего русской литературы, к частности, драматических произведений. Тургенева и Островского. Вместе с тем пьесы Чехова — шаг вперед в мировом искусстве. Он начинает новый этап в развитии драматургии,
Новаторство чеховских пьес проявлялось в том, что они строились, прежде всего, не па остросюжетном драматическом действии, а на углубленном психологическом анализе характера. Действие развивалось и держало зрителя в напряжении не с помощью внешних эффектов, а путем постепенного проникновения в суть сложного, а порою и противоречивого внутреннего мира героя. Это
В пьесах 90-900-х годов Чехов последовательно и решительно отказывается от какой бы то ни было сюжетной заостренности, напряженности в развитии действия, сценических эффектов. Иными словами, в его пьесах явственно ощущается отказ от событий, как основы драматургического движения. Вспомним, что примерно по этим же принципам строился сюжет в «Ионыче». «Вишневый сад» является дальнейшим продолжением и развитием драматургических принципов Чехова. Так, во всех предыдущих чеховских пьесах звучали выстрелы: в «Иванове» на глазах у зрителей застрелился главный герой, в «Чайке» (правда, уже за сценой) кончает самоубийством Треплев, в «Дяде Ване» Войницкой стреляет в Серебрякова, в «Трех сестрах» на дуэли убивают Тузенбаха (но за сценой). В последней же пьесе во II действии Шарлотта ходит с ружьем, Епиходов с револьвером, но никаких выстрелов нет.
Зачем же, в таком случае, в руках у Шарлотты появляется ружье? Каково смысловое значение этой детали? Чехову принадлежит знаменитая фраза: «Если в первом действии на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить». В «Вишневом саде» ружье есть, но оно не стреляет. Кажется, мы имеем дело в данном случае с авторской самоиронией, с демонстративным отказом от прежнего принципа. Новаторские детали, часто повторяемые, могут в конечном счете превратиться в надоедливый стандарт. Ружье, которое обязательно должно выстрелить, может стать обычным и примелькавшимся приемом. Между тем, в последней пьесе Чехова есть убийство. Убит вишневый сад. Убита красота. Все это происходит без выстрелов, но от этого впечатление становится еще более сильным. По этому же принципу строился сюжет и в других произведениях Чехова последнего периода. Так, в «Ионыче» мы наблюдали не физическую, а моральную гибель главного персонажа, его внутреннее опустошение.
В «Вишневом саде» пег в жизни персонажей явных катастроф — если по считать аукциона, о котором они знают заранее. Действие в пьесе протекает целых шесть месяцев. Только о Лопахине мы знаем, что он что-то делает — да и то где-то за сценой. Суть его деятельности для нас так и остается неизвестной. Сам Лопахин лишь однажды рассказал о доходе, который он получил с поля, засеянного маком. Раневская, Гаев, Аня, Петя — чем они заняты эти полгода? Только разговорами. Так возникает представление и о беде, и о вине героев, растерявшихся, плывущих по течению. Ничего не происходит. Нет событии (или минимум событий) — а жизнь разбита. Почему? Кто виноват? Вроде бы никто, и вместе с тем — все.
Известно важное высказывание Чехова: «Пусть на сцене псе будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». Как в жизни. Это основополагающий принцип эстетики Чехова — не в смысле унылого натуралистического правдоподобия, нет, а как протест против литературщины, выдуманных сюжетов, ходульных героев, устоявшихся театральных амплуа. Этим принципом Чехов руководствовался в своих жанровых исканиях, так же он строил и сюжет своих пьес, так же изображал и характеры героев.
24 октября 1887 г. Чехов писал брату Александру: «Современные драматурги начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами,- поди-ка найди сии элементы во всей России!»
Чехов отказывался от прямолинейной характеристики: злодей или ангел. Мы уже говорили, что конфликты в его пьесах строятся не столько на социальной, сколько на психологической основе. Это означало, следовательно, что герои его произведений не были так резко противопоставлены друг другу, как этого хотели некоторые критики и литературоведы. Отсутствие в пьесах Чехова прямых социальных характеристик воспринималось порою как явный недостаток, писательский просчет. Подобного рода упреки базировались на сомнительных общетеоретических, суждениях о том, будто представители паразитических классов всегда отрицательны в своей типической сущности, а их положительные свойства есть нечто случайное, нехарактерное, несущественное.
Чехов стремится дать представление о внутренней сложности человеческого характера, возможности для него и взлетов, и падений. Особенно отчетливо это проявляется в тех оценках, которые Петя Трофимов дает Лопахину, называя его то хищным зверем, то человеком с тонкой, нежной душой. Да и сам Петя тоже достаточно сложен. То он предстает перед нами как смелый обличитель, как пламенный романтик, который не только предчувствует будущее счастье, но даже уже видит его; то в его облике проглядывают черты «облезлого барина», «недотепы». Отсюда и возникают споры, вытекающие из непременного желания видеть в чеховских героях что-то одно: только положительное или только отрицательное, хорошее или плохое.
Для действующих лиц «Вишневого сада» характерны разобщенность и отсутствие общего языка, отсутствие заинтересованности друг в друге, взаимного понимания. Это приводит не только к потере вишневого сада, но и к личным потерям, к личным трагедиям.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)