Осуждение пошлости в рассказах Чехова
Страшно, страшно подумать, сколько хороших, только слабых волей людей губит пошлость, как она сильно затягивает, и потом уже не вырвешься. Из писем читателей к Чехову Годы молодости, которые Некрасов когда-то назвал «праздником жизни», сравнительно редко привлекают внимание Чехова-художника, но во всяком случае реже, чем, например, русских писателей первой половины XIX века. «Теперь нельзя брать героя моложе 30-35 лет», — говорил Чехов, противопоставляя своих героев 20-летним Печорину и Онегину.
Один из самых интересных молодых героев,
В холодный вечер страстной пятницы Иван Великопольский, студент духовной семинарии, греясь у костра, рассказал двум крестьянкам-вдовам, матери и дочери, евангельский эпизод, предшествовавший
Но как только запел петух, он вспомнил слова учителя и горько зарыдал, каясь в своем предательстве.
Рассказ студента взволновал обеих крестьянок. При словах о том, что в тишине темного сада раздавались глухие рыдания Петра, старшая всхлипнула и «заслонила рукавом лицо от огня», словно стыдясь своих слез, а у младшей взгляд стал напряженным, «как у человека, который сдерживает сильную боль».
Эта реакция слушательниц, в свою очередь, взволновала и самого студента. Если в начале рассказа он шел темным лугом к костру в невеселом расположении духа и думал о том, что жизнь никогда «не станет лучше», то теперь для него настал миг прозрения. Он вдруг почувствовал связь между слезами старой женщины, которая сидела сейчас перед ним, и тем, что происходило, по евангельскому преданию, девятнадцать веков назад. И подумал, что правда и красота, «по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле». В этом апофеозе правды и красоты «вообще на земле» есть какое-то особое, праздничное настроение; невольно вспоминается, что страстная неделя приближается к концу» и те же люди, приютившиеся от непогоды у костра, встретятся в пасхальные дни. И вместе с тем совершенно бесспорно, что специфика евангельской легенды, к которой обращается писатель в этом рассказе, подчинена широкой общечеловеческой идее, более всего в этом произведении нам дорога мысль художника о родстве человеческих душ, о том, что человек может найти себя и свое место в жизни через понимание чужих страданий, в общении с другими людьми.
Обретение смысла жизни, как мы увидим, останется мечтой лучших чеховских героев и в более поздние годы их жизни. Но как часто уже в молодости эта мечта начинает угасать и появляются приметы будущего погружения личности в атмосферу пошлого существования.
Пытаясь понять чеховских героев, попавших в обстоятельства, подобные только что приведенным, нужно вникнуть в психологические мотивы, которые руководят героями. И если вникнуть, то за внешним иногда бездействием, за нежеланием таких героев практически сопротивляться враждебным им обстоятельствам обнаружится такая сила внутреннего сопротивления человека сложившемуся положению вещей, которая стоит открытой борьбы. За внешней покорностью героев судьбе у Чехова очень часто слышен сдержанный протест, их страдания напоминают, что во все времена человек жив «не хлебом единым» и не удобствами быта (даже если этот быт понимать широко, включая сюда и приобщение к культуре и прогрессу), но еще очень важной потребностью — стремлением к душевной чистоте и подлинно нравственной жизни.
Внутренняя жизнь человека развивается в тесном общении с внешним миром. Чехов всегда учитывает эту зависимость, она у него определяет весь облик героя — и индивидуальный характер личности, и духовные ее запросы.