Концепция рассказов «Бездна» и «Страсти-мордасти»

Декадентство Л. Андреева и романтизм М. Горького сделали взгляды писателей на взаимоотношения мужчины и женщины, на возникновение животных инстинктов в человеке полярными.
Сюжеты обоих рассказов развиваются в диаметрально противоположных направлениях. В начале «Бездны» Л. Андреева мы видим влюбленную пару. Зиночка и Немовецкий полны надежд на будущее, мечтают о жертвенной любви и, может быть, считают, что любят друг друга. Этому способствует и великолепный пейзаж, их окружающий. Начало, как мы видим, вполне романтическое. Но совершенно

вдруг сюжет делает резкий поворот — и позолота, лак сентиментальности слетают, обнажая бездны человеческой души. «Бездна!» Выходят на поверхность все низменные животные инстинкты подсознания — и образованный молодой человек падает ниже бродяг, уподобляется зверю, сохраняя лишь одно человеческое качество — «способность лгать». Да. Глубины подсознания пугают, даже сам человек порой не знает, на что он способен.
М. Горький идет совершенно от другого постулата. Атмосфера начала рассказа «Страсти-мордасти» настраивает на разврат, грязь, падение, но неожиданная коллизия — и романтические чувства
возникают там, где их, казалось бы, быть не может. На дне жизни человек не опускается до состояния животного, а даже возвышается до сострадания, до помощи слабому, до великодушия.
Мы видим зеркальное отражение фабул — М. Горький находит романтизм на «окраинах жизни», а Л. Андреев показывает страшные бездны души обычного человека. Надуманные этические нормы человечества лишь прикрывают его порочные желания, его развращенную сущность. Люди не умеют любить и понимать друг друга. Печорин говорил, что женщина подобна цветку — подышать «ароматом досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет.». В каждом мужчине подсознательно дремлет уверенность, что это правда, что именно так и нужно поступать: и невинная, наивная Зиночка втоптана в грязь.
Я не думаю, что людям нравится, когда о них говорят правду, показывают самые замусоренные, засаленные уголки их души. Думается, что читающей Россией не был ни понят, ни принят этот рассказ. Психологи никогда не были в почете у народной массы. Но интеллектуалы поняли, что «жизнь подтверждает самые мрачные фантазии автора» (Горький). И я, исходя даже из моего семнадцатилетнего опыта, могу подтвердить это. Кто-то из «современных великих» сказал, что человеческая душа — помойная яма жизни. Это — так?! Так! Так.
Мы же, люди, часто не желаем этого сознавать, всячески отрицаем свою низость, тем не менее (увы — часто!) с упоением бросаемся в нее, ища упоения в пороке.
Глубины человеческой души волновали русскую литературу еще в XIX веке, литературу — психологию. Вспоминаются сразу Тютчев и Достоевский с их проникновением в «бездны». Достоевский изучал глубины души человеческой, отыскивая в них самое страшное, на что хотелось бы закрыть глаза, но что существует независимо от нашего сознания и желаний.
В страшных образах Свидригайлова, Рогожина, даже Раскольникова, по сути, не должно быть ничего страшного — это обыкновенные люди. У них есть голова, руки, ноги, но их психика вскрыта писателем-психологом и — «хаос шевелится».
В понимании Ф. Тютчева бездна — весь мир, вся вселенная, включая человека с его стремлениями, желаниями, потребностями. «Нет преград меж ей и нами — Вот почему нам ночь (хаос!) страшна». Страшно заглянуть в мир, в себя — страшно!!!

1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 votes, average: 5,00 out of 5)


Сейчас вы читаете: Концепция рассказов «Бездна» и «Страсти-мордасти»