Своеобразие поэмы Твардовского «Муравия, старинная Муравская страна»
Твардовский, безусловно, не мог знать этих слов, когда писал «Своеобразие поэмы Твардовского «Муравия, старинная Муравская страна»», но как не случайно у него то, что гудящие над полем провода — в верхней строчке, а гремящие по рельсам поезда и текущие вдаль воды — в нижней. 11 каким бескрайним кажется нам поле, как необъятен простор, по которому текут вдаль реки и несутся поезда! Как мало слов и как много они говорят! А в следующей строфе:
И шапки пены снеговой Белеют у кустов, И пахнет смолкой молодой Березовый листок.
Предельно
Снег стает, отойдет
Вздыхаешь, говоришь: — Весна…
«…Если писать на народные мотивы, если Вы продолжаете жить этою жизнью и питаетесь ее впечатлениями, то старайтесь подмечать в ней то, что нарождается, что врывается в дух и миросозерцание народа, что его изменяет и преображает».
Откройте «Страну Муравию»! Не кажется ли вам, что Твардовский не только знал, но и как бы следовал этому совету Короленко? Хотя вряд ли так было.
Просто отнюдь не редко совпадение, когда мысли одного большого художника находят отражение в творчестве другого лишь потому, что люди одной нравственной позиции, одних жизненных установок в чем-то главном видят мир под одним углом зрения и как бы одними глазами.
Еще до «Страны Муравии» Твардовского, по его признанию, «захватил всего целиком… реальный нынешний мир потрясений, борьбы, перемен, происходивших в те годы в деревне». И кому же, как не ему, деревенскому жителю, ощущавшему во всем и всегда свою кровную связь с крестьянством, погрузиться в этот мир и отобразить его в своем творчестве?
Задолго до «Страны Муравии» Твардовскому приходилось много ездить по колхозам, и, хотя, по его признанию, поэма была задумана «под непосредственным воздействием извне», по «подсказке» А. А. Фадеева, обращенной к тому же отнюдь не лично к Твардовскому, но брошенное с трибуны Первого съезда советских писателей «зерно» попало в благодатную почву, потому-то и дало «обильный урожай».
Вам, конечно, приходилось бывать в Третьяковской галерее, в Русском или других музеях? Видели вы, вероятно, альбомы по искусству, монографии о художниках. А вот обращали ли вы внимание на то, что рядом со всемирно известными полотнами висят уменьшенные повторения отдельных деталей в различных ракурсах: фрагменты дерева ли, кусочка изображенного на полотне пейзажа, одной и той же фигуры, лица?
Все это — вспомогательный материал, заготовки к будущей работе. Как правило, делаются
Они с натуры и имеют определенное название — мгюды или эскизы. Порой этюд, если сделан он рукою мастера, приобретает самостоятельную ценность. Такими этюдами к «Стране Муравии» и явилось для Твардовского «все написанное и напечатанное» до пес.
Началось это исподволь, задолго до возникновения замысла «эпопеи». Написанное после поездок в Брасовский, Вяземский, Идрицкий, Новозыбковский и другие районы Смоленщины — всего лишь этюды и эскизы к будущей «эпопее». Характерно, что, чем ближе по времени мы подходим к «Муравии», тем более заметен в творчестве Твардовского крен в сторону прозы. Заглянем в «Библиографию произведений Твардовского» тех лет.
В 1929 году написан один небольшой очерк, две заметки и 26 стихотворений . А вот, к примеру, 1931 и 1932 годы: два стихотворения во втором выпуске сборника «На стройке новой деревни» и поэма «Путь к социализму», но писал ее поэт в 1929 году. Правда, в этом же году дважды напечатана поэма «Вступление», но писалась-то она раньше.
Проза всегда у Твардовского как бы предваряла поэтический замысел. Так обстояло со многими значительными произведениями — «Василием Теркиным», «Домом у дороги», «За далью — даль». Не была исключением и «Страна Муравия».
Потому-то он так и ухватился за подсказку Фадеева, что у него было предостаточно личного материала, которым он «располагал в избытке для осуществления настоятельной потребности», одолевавшей его в те годы и как бы понуждавшей рассказать все, что знает о крестьянине, деревне, колхозе.
Разумеется, «Страна Муравия» отнюдь не точный слепок, не пересказ реальных событий — поэт в достаточной мере располагал и иным материалом, знал деревню с детства, бывал в других местах, но основная, ведущая тема почерпнута в «своем колхозе»; особо отчетливо она звучит в кульминационных моментах повествования. Так, по наблюдению К. И. Па-сечнюк, черты Ксении Тимофеевны Прасоловой, матери четырех детей, труженицы и затейницы, лихо игравшей на балалайке и задорно плясавшей под любой аккомпанемент, воплотились в строках:
А впереди — затейная Аксюта Тимофеевна: Где стала я, где села я Со мной бригада целая…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)