Сто тысяч аргументов против бездушия
Сочинение по драме И. Карпенка-Карого «Сто тысяч». Творчество Карпенка-Карого — это намного больше, чем простая комедия. Это не развлекательные произведения, а произведения поучительные, глубокие и не простые. Драматург не просто старается изобразить определенные социальные явления, а и дать им объяснение, проанализировать, детально исследовать.
Социально-психологическая комедия — очень сложный жанр, так как все это не смешно, это серьезно, потому и требует невероятной ответственности со стороны автора. Рассмешить — не ответственно,
Герасим Мошна, главный герой драмы «Сто тысяч», персонаж простой и непростой вместе с тем. И сочинение о нем — и простое, и непростое вместе с тем. Финальный эпизод комедии — попытка самоубийства Герасима. Но все же это комедия…
Это определенным образом сбивает с толку читателя: комедия — это же должно быть смешно, откуда смерть, какая может быть смерть, если это комедия. На самом же деле в произведении дважды изображается смерть. Только невнимательный читатель может этого не заметить! Сначала — смерть духовная, а уже потом —
Поэтому «комедия» «Сто тысяч» — комедия условно только по форме, на самом же деле — трагикомедия, а в глубине — так настоящая трагедия человеческого духа, трагедия подмены ценностей.
Хочется видеть однозначный отрицательный образ. Т. е. вот он, мужчина, который потерял человеческое подобие в желании обогащения, плохой — так, его надо наказать, его надо подвергнуть наказанию… Но все не так просто. Не так все просто в произведении, так как не так все просто в жизни. Тем трагичнее кажется внутренний разлад.
Кто видит его внутренний разлад? Читатель, конечно, автор, но, к сожалению, не главный герой: он чувствует себя гармонично в этом положении. И это тоже трагедия. Еще трагичнее представляется внутренний разлад через монолог главного героя о земле. «Ох, земелька, праздника земелька — Божья ты дочурка!» — говорит Мошна. Не это ли самый трагический эпизод произведения.
Можно и не цитировать. Но вот какая вещь: говорят, у этого человека не осталось ничего святого. Но прочитаем еще раз — земля действительно ведь святая. Сколько литературных персонажей, сколько реальных людей видящих, замечающих чуть ли не главнейшую ценность в земле. Земля — святое, но она становится средством, способом существования.
И эти удивительные мутации человеческого духа, который так недалеко, казалось бы, от не искривленных идеалов. Тем страшнее и трагичнее.
«Сто тысяч» — сочинение не о деньгах, не о «плохом человеке», а о смерти и беспомощности. Т. е. о смерти через бездушие. Это красноречиво доказано в последней сцене: «Лучше смерть, чем такая потеря!» — Калитчины слова. Можно ли сказать, что герой не понимает настоящей ценности жизни?
Нет, он чудесно, как говорят, понимает: для него жизнь стала процессом накопления денег. В этом цель и смысл. Его цель и смысл. Если смысл жизни утрачен, то лучше смерть.
С этим тяжело не согласиться. Но вопрос — в чем смысл.
Удивительно и горько наблюдать за «внутренними преобразованиями» Мошны. Он одновременно и смешен в своем бездушии, и трагичен. Будто что-то сломалось в человеке.
Ведь он мог бы любить близких и также ставить превыше всего святость земли, и обрести вместе с высшим смыслом настоящую святость, не конвертируемую в валюте. Но в нем страшное бездушие, когда не просто все можно купить, а все оценивается в валютном эквиваленте: и отношения людей , здоровье и комфорт близких , фактически все.
Мошна и смешен, и трагичен, и…опасен. Опасен хотя бы тем, что и в нашем современном мире не умер. Он как-то переоделся, замаскировался, изменился или что-то в этом роде… Но живет и радуется, «груды загребая».
Опасен — потому что именно зажиточные люди чаще всего приобретают определенный вес в обществе, к ним прислушаются, они влияют на решения. И страшно понимать, что кто-то из власти, или кто-то из деятелей культуры, не желая или по собственной воле прислушиваются сейчас к Мошне, современному Мошне
Произведение Карпенка-Карого — и смешное, и трагическое, и…способное защитить. Защитить общество от Мошен. Будем надеяться, в конце концов, что на каждые сто тысяч, накопленных Мошной, обнаружится другие сто тысяч — сто тысяч аргументов против бездушия — таких же выразительных и смешных, и трагических, и острых, как творчество Карпенка-Карого!
(1 votes, average: 5,00 out of 5)