Темы по роману «Идиот»
Лев Соболев
Темы 150 , 152 и 153 , по сути дела, представляют одну тему, введением к которой может послужить разбор сцены чтения пушкинского стихотворения . Отмечу, что сцена начинается еще в 6-й главе со слов Коли Иволгина, обращенных к Аглае Епанчиной: «Месяц назад вы «Дон-Кихота» перебирали и воскликнули эти слова, что нет лучше «рыцаря бедного». Не знаю, про кого вы тогда говорили: про Дон-Кихота, или про Евгения Павлыча, или еще про одно лицо». Дон-Кихот здесь назван отнюдь не случайно: Достоевский, как известно, чрезвычайно высоко
Это не всегда в нашем веке случается. Там, в стихах этих, не сказано, в чем, собственно, состоял идеал «рыцаря бедного», но видно, что это был какой-то светлый образ, «образ чистой красоты»». Следует заметить, что в том тексте пушкинского стихотворения, который читает Аглая, нет строк, известных современному читателю — например, таких:
Путешествуя в Женеву, Он увидел у креста На пути Марию Деву, Матерь Господа Христа.
Эта строфа напечатана в «Современнике» и была известна Достоевскому, но он привел пушкинское стихотворение по семитомнику в издании Анненкова . Но понятна и еще одна причина, по которой писателю было важно, что Дева Мария не названа в тексте стихотворения: Аглая заменяет буквы AMD на АНБ , а потом и на НФБ . Сама же она косвенно объясняет смысл этой замены: «…Этому бедному рыцарю уже все равно стало: кто бы ни была и что бы ни сделала его дама. Довольно того, что он ее выбрал и поверил ее «чистой красоте», а затем уже преклонился пред нею навеки; в том-то и заслуга, что если б она потом хоть воровкой была, то он все-таки должен был ей верить и за ее чистую красоту копья ломать. Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ все огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого-нибудь чистого и высокого рыцаря; разумеется, все это идеал.
В «рыцаре же бедном» это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма; надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает, и что такие чувства оставляют по себе черту глубокую и весьма с одной стороны похвальную, не говоря уже о Дон-Кихоте». Описывая реакцию собравшихся на чтение Аглаи, Достоевский замечает: «Что-то тяжелое и неприятное как бы уязвило князя». По-видимому, здесь частый у писателя мотив предчувствия, в данном случае — предчувствия неприязненных отношений Аглаи и Настасьи Филипповны. Впрочем, Аглая сама впоследствии объяснит князю, что она «хотела похвалить» его «за одно, но тут же хотела заклеймить» за его поведение .
Итак, что же такое главный и заглавный герой романа «Идиот»? Само заглавие достаточно многозначно. Идиот — «малоумный, несмысленный от рождения, тупой, убогий, юродивый», сказано у Даля. «Тупой» и «юродивый» в сознании Достоевского вовсе не одно и то же — неслучайно Аглая говорит князю: «…хоть вы и в самом деле больны умом зато главный ум у вас лучше, чем у них у всех» . В комментарии к роману указывается, что в средние века слово «идиот» означало далекого от книжной премудрости, но наделенного глубокой духовностью человека . И Рогожин говорит Мышкину: «Совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, Бог любит!» . Вспомним, что и Лизавета, и Соня в «Преступлении и наказании» тоже юродивые, то есть блаженные, наделенные особой силой веры и особым, детским взглядом на мир.
Детское в героях Достоевского — важнейшая черта; Мышкин говорит Епанчиным: «Шнейдер мне высказал одну очень странную свою мысль что я сам совершенный ребенок, то есть вполне ребенок, что я только ростом и лицом похож на взрослого, но что развитием, душой, характером и, может быть, даже умом я не взрослый, и так и останусь, хотя бы я до шестидесяти лет прожил» . Детское, разумеется, заметно не только в князе, но и в других персонажах — в Лизавете Прокофьевне, в ее дочерях, даже в Гане Иволгине. Но в Мышкине это — главное, как и его дружба с детьми, о которой он рассказывает в столовой у Епанчиных.
Князь умеет быть счастливым, любит жизнь: «…Сколько вещей на каждом шагу таких прекрасных, которые даже самый потерявшийся человек находит прекрасными… Посмотрите на ребенка, посмотрите на Божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и вас любят…» .
Но главное, конечно, — это христианское начало в Мышкине. В черновых записях прямо сказано: князь Христос. «Главная мысль романа — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно, есть бесконечное чудо», — пишет Достоевский в письме к С. Ивановой . В Евангелии, подаренном писателю женами декабристов в Тобольске, отчеркнуты слова: «Как я возлюбил вас, так и вы любите друг друга» . Любовь — главное в князе.
Как в «Преступлении и наказании» за петербургским летом 1865 года просвечивает евангельский и всемирный масштаб , так в ситуациях «Идиота» дважды просвечивает евангельское «Христос и грешница»: вначале князь рассказывает о швейцарской Мари , а позднее имя Магдалины появится в черновых записях применительно к Настасье Филипповне . Сцену в церкви, как указано в комментариях к роману, писатель задумал по прямой аналогии с эпизодом Евангелия от Иоанна — прощением блудницы в храме.
В предисловии к «Собору Парижской Богоматери» Достоевский писал, что Гюго явился провозвестником «христианской и высоконравственной мысли» всего искусства XIX столетия; формула ее: «восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков» . Этот мотив — важнейший в «Идиоте» . Мысль князя — «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества» — направлена не только на Рогожина ; из романа в Роман Достоевский утверждает благую силу сострадания, причем направленного на конкретного человека , а не на человечество вообще. «В отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного себя», — пишет Настасья Филипповна Аглае . Мышкин любит конкретных людей — тех, с которыми сталкивает его судьба, и сострадает им, и служит им, и пытается спасти именно их.
Достоевский отдал герою свою болезнь . Князь приезжает из Швейцарии, но руссоистских идей в чистом виде в «Идиоте» нет . Если для Руссо идеал природной, естественной жизни связан прежде всего с физическим и нравственным здоровьем, то с Мышкиным связаны мотивы нездоровья, страдания .
Мышкин лишен самолюбия и гордости — это отличает его от всех других персонажей романа. «Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всех? Зачем вы все в себе исковеркали, зачем в вас гордости нет?» — спрашивает Аглая . А ведь именно отсутствие гордости и пристало Мышкину — святому в грешном мире; он и аристократам предлагает: «Станем слугами, чтоб быть старшинами» . И персонажи романа чувствуют , что Мышкин — это дар, им посланный свыше. «Точно Бог послал!» — думает Епанчин , имея в виду, впрочем, свои мелкие цели; «я верую, что вас именно для меня Бог привел в Петербург из Швейцарии», — в первое же свидание с Мышкиным говорит Лизавета Прокофьевна ; она же позднее повторит: «…Я все еще верю, что сам Бог тебя мне как друга и как родного брата прислал» . И чаще всего о князе говорят как о Человеке — в высшем смысле, как сказал бы Достоевский. Настасья Филипповна, уходя в собственный день рождения из дому, говорит: «Прощай, князь, в первый раз человека видела!» ; Ипполит в конце своего «необходимого объяснения», перед тем как выстрелить в себя, скажет: «Я с Человеком прощусь» .
Важнейшая тема романа — тема безумия. Конечно, она важна не только для Мышкина. Не только князь, но и множество других персонажей, как только они выламываются из привычного, конвенционального поведения , оказываются «безумными», «чудаками», «странными» и тому подобное.
Настасья Филипповна отказывается участвовать в сделке, затеянной Тоцким; генерал Иволгин тяжело переживает кражу после того, как князь объявляет его «честнейшим человеком»; Аглая ставит князя выше всех своих знакомых и думает выйти за него замуж; Ипполит исповедуется перед смертью — все это выглядит безумием в «нормальном», обычном мире.
И в заключение несколько слов о самой глубокой и содержательной статье, посвященной роману «Идиот». Я имею в виду статью Ольги Седаковой, замечательного поэта и выдающегося филолога, напечатанную в журнале «Континент» «»Неудавшаяся епифания»: два христианских романа — «Идиот» и «Доктор Живаго»»; буду цитировать ее по публикации в «Литературоведческом журнале» , указывая лишь номера страниц. «Большой писатель оставляет после себя мир несколько иным, чем он был до его прихода», — пишет О. Седакова, и мы, по мнению автора, «последостоевские люди» . «Достоевский первым вывел на сцену публичной мысли этого нового человека, безродного человека на голой земле, и даже не на земле, а на разверзающейся хляби. Как идеолог, он надеялся на возвращение к «почве», как Художник — показал, что это невероятно» .
Исключительное значение романа «Идиот» , как убедительно показывает автор, в том, что главным героем избран святой. «Я имею в виду не «хорошего человека», «доброго человека» , а именно святого, то есть человека, каким-то образом свободного от законов «мира», «мира сего» в том смысле, как он понимается в новозаветных текстах — и потому безумного в глазах мира» . Святость Мышкина — в его разоруженности. «У него нет Своей Воли , своего интереса. Это относится и к его отношениям с героинями, которые никак нельзя описать в духе «плотского искушения». Его увлекает сострадание» .
О. Седакова ставит важнейший вопрос — как раз его-то и задают школьники, которых роман задел за живое. В чем смысл романа? В чем значение Мышкина? Ведь он никому не помог, никого не спас. «Его участие оставит за собой только груду развалин и множество разбитых судеб. Но эпилог «Идиота» — возвращение Мышкина в ничтожество безумия, пустынная Европа, где только и можно «поплакать над этим несчастным», как говорит генеральша Епанчина, — оставляет нас с другим чувством: все происшедшее в романе не было неудачей или крушением, а было действительно чудом явления Человека, в каком-то смысле искупающим жизнь всех, с кем он оказался связан» . Так отвечает на главный вопрос О. Седакова, и мне этот ответ представляется наиболее убедительным.
Честно признаться, именно так я и отвечал на вопросы моих учеников — ведь не для того, чтобы еще раз осудить «жестокий мир нарождающегося капитализма», как выражались в советское время, написал свой великий роман Ф. М. Достоевский.
P. S. Не могу не сказать о недопустимых фактических ошибках в формулировках тем . Я писал консультации по толстовским темам — среди них переправа через Вилию перепутана с переправой через Неман. В темах по роману «Идиот» венчание Настасьи Филипповны с князем названо венчанием с Рогожиным. В прошлом году переврали цитату из пушкинского стихотворения.
Неужели нельзя проверить?
(1 votes, average: 5,00 out of 5)