Почему начало романа Веры Иосифовны пошло, что такого плохого во фразе «Мороз крепчал»?
В 1898 году Чехов пишет рассказ, зерно которого намечено в его записных книжках: «Филимоновы талантливая семья, так говорят во всем городе. Он, чиновник, играет на сцене, поет, показывает фокусы, острит , она пишет либеральные повести, имитирует: «Я в вас влюблена… ах, увидит муж!» — это говорит всем при муже. В первый раз, в самом деле, все это в скучном сером городе показалось забавно и талантливо.
Во второй раз — тоже. Через три года, когда я уходил от Филимоновых, то мне казалось, что нет на свете более скучных и бездарных людей».
Другая
» Практикует в городе очень, но не бросает и земства: одолела жадность». Так зарождается два мотива будущего рассказа «Ионыч»: неподвижность провинциальной жизни и огрубление человека, которого «одолела жадность». Рассказ начинается не с описания молодого доктора Старцева, а с упоминания «самой культурной семьи» в городе. Верный реалистическим началам, Чехов через образ семьи Туркиных создает
Старцев попадает к ним не сразу по приезде в город, а когда успеет изрядно устать от рутинной работы в своем Дялиже, который еще дальше, чем город С. Автор почти ничего не рассказал о жизни Дмитрия Ионыча в Дялиже, потому что эта жизнь однообразна. Но, когда Ионыч попадает к Туркиным, Чехов подробно фиксирует каждую деталь этого вечера.
Глазами молодого доктора видим мы семью, претендующую на интеллигентность. Но мы видим и больше, чем он. Ведь для Ионыча данная семья — некий культурный светоч, спасение от провинциальной тоски, а мы можем оценить их по достоинству. «- Здравствуйте, пожалуйста, — сказал Иван Петрович, встречая его на крыльце. — Очень, очень рад видеть такого приятного гостя…» В чем чудовищная пошлость Ивана Петровича? Неуместное употребление слова «пожалуйста» превращает этот оборот речи в ненужную и смешную часть обихода.
Но ведь само слово служит для оформления человеческих отношений, без него нельзя.
Тем самым Туркин лишает это слово его важного значения. К тому же он каждого гостя встречает этим выражением. А механичность убивает любое живое явление.
Слово «благоверная» — то есть жена, верная благу честного брака, следующая заветам правой, благой веры, — слово церковнославянское, неуместное в простой бытовой речи.
Эта маленькая подробность важна, потому что показывает тот путь, которым размывались серьезные понятия в среде, насмешливой ко всяким значительным вещам. Эту деталь можно сравнить с воспоминаниями К. Чуковского о том, как в речь машинисток первых советских учреждений вместо слова «до свидания» вошло слово «пока», что для Чуковского, воспитанного в среде классического русского языка, казалось вульгарностью. Отсюда и знаменитые наблюдения профессора Преображенского над речью домкома.
Неуместность оборота «не имеет никакого римского права» строится на том же принципе несоответствия бытовой ситуации и важного исторического понятия. От мужа не отстает и жена.
» — Садитесь здесь, — говорила Вера Иосифовна, сажая гостя возле себя. — Вы можете ухаживать за мной. Мой муж ревнив, это Отелло, но ведь мы постараемся вести себя так, что он ничего не заметит». Перед нами превращение одного из самых сильных чувств в привычный и поэтому потерявший свою энергию набор фраз. Но герои Чехова все-таки где-то в глубине чувствуют некую несуразность своих «талантов», и это заставляет Ивана Петровича назвать Роман, который написала «его благоверная», не большим, а «большинским», при этом все так же коверкая язык.
Почему начало романа Веры Иосифовны пошло, что такого плохого во фразе «Мороз крепчал…
«? Фраза, с которой начинается «большинский роман», совершенно безлика и стерта. Для сравнения можно напомнить ученикам, как начинаются самые знаменитые романы русской литературы: «Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог…», «Я ехал на перекладных из Тифлиса». «- Что, Петр, не видать еще? — спрашивал 20-го мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах…
«.Сколько энергии и оригинальности в каждом из классических произведений. Фраза Веры Иосифовны неоригинальна и вяла. О чем же написала жена Ивана Петровича? «Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника».
Роман неправдив, в нем «придумана» бесконфликтная ситуация, его автор боится смотреть на жизнь прямо.
В рассказе самого Чехова молодая и красивая Лидия не полюбила художника и разрушила его возможное счастье. Постоянный прием в художественном мире Чехова — снижение претензий героев на значительность введением гастрономических деталей. Упоминание о пище в художественном пространстве чеховских произведений возвращает ситуацию в густеющий быт, и тем самым лишает высказывание или поведение героя высокого значения. «Потом пили чай с вареньем, с медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту» Эти варенье и печенье — и есть подлинная среда обитания Туркиных. И вот уже Дмитрию Ионычу Старцеву стало покойно, уютно и вкусно.
Усомниться в талантах семьи — лишить себя этого покоя и уюта. Чехов не требует от героя бунта.
Но хотя бы осознания, что он попал в пошлый мир, — требует. А Ионыч долго не хочет этого осознавать. Роман Веры Иосифовны «убит» фразой «Окна были отворены настежь, слышно было, как на кухне стучали ножами, и доносился запах жареного лука…» Сытный и пряный запах — это не поэзия цветущей вишни или яблони. «Он зашел еще в ресторан и выпил пива», — это молодой и, кажется уже влюбленный доктор.
В черновиках «Евгения Онегина», характеризуя вульгарную семью, Пушкин пишет: «У них орехи подают. Они в театре пиво пьют».
После выпитого пива Старцев шел и всю дорогу напевал: »твой голос для меня и ласковый и томный…» Пиво — и полный взволнованной нежности пушкинский романс: вещи несовместимые. Правда, в начале рассказа Старцев еще способен на порыв, и, умоляя Котика о свидании, он говорит фразу, напоминающую письмо Онегина к Татьяне: «Я не видел вас целую неделю, а если бы вы знали, какое это страдание… Я не слышал вас так долго.
Я страстно хочу, я жажду вашего голоса…
» Сама внезапность страстного порыва Ионыча напоминает нам внезапную ссору художника с Лидией в рассказе » Дом с мезонином». Опять проявляется скрытое течение, подтекст чеховского рассказа. Обратим внимание на игру Котика.
Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять, и опять; плечи и грудь у нее содрогались, она упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля. Что можно сказать о такой игре? Талантлива ли она?
Почему же Котик думает, что ее ждут в консерватории? Отсутствие подлинной жизни вокруг девушки, неверное представление о себе и своем мире готовят ей разочарование.
Котик по ходу повествования превратится в Екатерину Ивановну и после неудавшейся карьеры пианистки сумеет понять свои реальные возможности, ей станут доступны страдания и смелость чувств . Но Чехов — наследник великих предшественников, поэтому в его рассказе есть и настоящая драма. Это драма людей, которые ограничили свою жизнь придуманным миром. В сущности боятся этой жизни, потому что выход за ее пределы чреват потерей уютного существования.
Но и оно не приносит им счастья. В конце рассказа перед нами постаревшие и жалкие люди, вызывающие настоящее сочувствие. Но Иван Петрович не может выйти из своего «футляра» даже на вокзале, прощаясь с женой и дочерью. «Провожая их на вокзале, Иван Петрович, когда трогается поезд, утирает слезы и кричит: — Прощайте, пожалуйста!.» Старцев решает сделать предложение Котику, зная, что его не любят и что он ступает в чужую для него жизнь, но соблазняют его при этом не только очарование Екатерины Ивановны, но и прелести материальные: «Дадут приданое, заведем обстановку».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)