Сатирическая хроника русской жизни
Тема самовластия, как и тема собственности, постоянно была в центре внимания Щедрина-писателя. И если служение призраку собственности нашло свое выражение в романе «Господа Головлевы», особенно в образе Иудушки, то служение призраку государства обрело классическое воплощение в «Истории одного города», где писатель нарисовал целую галерею самовластных правителей, которую завершает зловеще монументальная фигура Угрюм-Бурчеева. «История одного города» — это история угнетения народа и решительное осуждение безропотного смирения,
Сам автор объявляет себя издателем найденной им в глуповском городском архиве объемистой тетради, поясняя и комментируя которую, становится в позу мнимого простодушия, что позволило ему выразить самые смелые мысли под видом наивных рассуждений недалекого провинциального архивариуса. Хронологические рамки повествования достаточно условны. Сам автор вольно обращается с ними. Он то высмеивает монархическую легенду о призвании варягов, тем
В «Описи градоначальникам» подчеркнуты такие свойства этих градоначальников, которые роднят их с реальными фигурами. Шаржированные, доведенные до гротеска образы щедринских администраторов воплощали черты современных автору исторических лиц. О статском советнике Грустилове, например, сказано: «Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году».
Эта биографическая справка завершена кратким замечанием: «Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год». Можно говорить об императоре Александре I как историческом прототипе Грустилова. Но Эраст Андреевич в такой же мере злая насмешка и над правлением Александра II.
Ограниченность и тупоумие начальства разливается в «Истории одного города» таким широким потоком, что на этом фоне выглядит достоверно совершенно фантастический гротеск, когда впопыхах был назначен Дементий Варламович Брудастый, в черепную коробку которого был вмонтирован несложный механизм, способный выкрикивать всего два слова: «не потерплю» и «разорю». Однако это не помешало градоначальнику исправно исполнять главную свою обязанность: привести в порядок недоимки. Изобразив все стадии глуповского распутства, Щедрин показывает, как аппарат самодержавной власти все более тупеет и разлагается. И как результат — вырождается в некое чудовище, сосредоточившее остатки своих сил, чтобы погубить народ.
Последний правитель, Угрюм-Бурчеев, желает свести весь мир к образцовой казарме. Чтобы достичь этого, он задумал не только остановить ход истории, но повернуть его назад. Угрюм-Бурчеев — это монументальный гротескно-сатирический образ, представляющий собой сочетание самых отвратительных, враждебных человеку качеств.
Это человекоподобный истукан «с каким-то деревянным лицом», который убил в себе все живое и умственно окаменел. Это не человек, а механизм. Если в Брудастом было лишь нечто от вещи , то Угрюм-Бурчеев целиком представляет собой некий бездушный автомат, стремящийся все живое вокруг уничтожить: землю превратить в пустыню, а людей — в обезличенные тени, способные лишь молча маршировать и исчезать в каком-то фантастическом провале.
Вот почему Угрюм-Бурчеев — фигура не только комическая, но и страшная. «Он был ужасен» — эта фраза дважды повторяется в начале главы, посвященной всевластному идиоту. В «Истории одного города» великий сатирик показал, что призраку государства служат главным образом люди ограниченные, и служение это приводит к тому, что они лишаются всяких индивидуальных черт, но при этом способны погубить мир: «история прекратила течение свое».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)