Где сходилось небо с холмами — Владимир Маканин
Композитор Георгий Башилов, слушая в гостях обычную, примитивно-грубую застольную песню, морщится. Жена композитора объясняет окружающим, что он не оскорбляется пением, а, напротив, чувствует себя виноватым за то, что в поселке, откуда он родом, его земляки совсем не поют. Башилову кажется, что вина его огромна.
Обхватывая руками седую голову , он ждет некой кары, может быть, с неба. И загадывает себе, что ночью услышит в тишине и темноте высокий, чистый голос ребенка.
Аварийный поселок невелик, всего три дома, расположенных буквой «П»,
В поселке пели на поминках, на праздниках и пели просто так, от скуки, долгими вечерами. И маленький Башилов пел, набирая голосом силу, и голос мальчика звучал чисто, как будто он просто дышал. Потом он стал играть на гармонике, и люди объясняли ему, что никто и никогда так не играл.
Голоса в поселке были замечательные. Единственный,
Когда пришло время продолжать учебу, поселковские собрали деньги и отправили Башилова в Москву, в музыкальное училище. Дядька к тому времени тоже сгорел. Повез мальчика в столицу Ахтынский, первый поселковый силач с прекрасным низким голосом.
В Москве Ахтынского потрясло пиво. Пока Георгий сдавал экзамены, сопровождающий восхищался его баллами и мягким пивным хмелем. Узнав, что Георгий поступил и будет жить в общежитии, Ахтынский на остатки денег загулял и потерял голос — как оказалось, навсегда.
Старенький преподаватель сольфеджио объяснил Георгию, что весь поселок заплатил замечательным голосом Ахтынского за образование Башилова.
В первый раз Башилов поехал в поселок, когда ему исполнилось двадцать два года. В междомье, за столами, старухи пили чай. Георгия узнали, с радостными возгласами останавливались возле него люди. Но бабка Василиса, проходя мимо, медленно и раздельно проговорила: «У, пьявка… высосал из нас соки! Души наши высосал!» После шумного застолья Башилову постелили у Чукреевых, в спальне его детства.
Башилов, засыпая, ответил кому-то: «Не вытягивал я соки…» Но мысль о вине уже поселилась в его душе.
Песенный запас поселка казался велик, но только двое стали музыкантами — Башилов и его ровесник Генка Кошелев. Генка был певец слабый, он-то и сосал из поселка соки в том смысле, что тянул со своих родителей деньги, даже после окончания учебы. Он пил, пел по ресторанам. Вспомнив о Генке, Георгий решил, что старая Василиса просто спутала их. Вечером аварийщики пели.
Когда Башилов стал играть на гармонике, две женщины беззвучно плакали.
Шло постепенное признание Башилова-композитора, отчасти ради этого признания Башилов-пианист много концертировал. Когда ему было лет тридцать пять, в Пскове, в перерыве после первого отделения, к нему пришел Генка Кошелев. Он просил земляка, известного композитора, помочь ему перебраться в Подмосковье. Башилов помог.
Через год Генка в знак благодарности пригласил Башилова в загородный ресторан, где он пел для гостя. К тому времени Башилов написал несколько удачных эстрадных песен, две из них он подарил Геннадию для первого исполнения, чем Кошелев был потрясен. Башилов видел, как люди в ресторане пытались подпевать оркестру, мычали, чем остро напомнили безголосого дурачка Васика.
Генкины приглашения стали Башилову в тягость, он и слышать больше не хотел про ресторан «Петушок».
Несколько лет спустя Башилов поехал в поселок с женой. В междомье стояли трухлявые столы, за которыми пили чай две старухи. Все рассказывали: так же вдвоем и песню иногда запоют, молодые слушают, но никто уже не подтягивает. Башилов смотрел туда, где сходилось небо с холмами.
Эта волнистая линия рождала мелодию только в воспоминаниях. Здесь, наяву, эта местность была выпита, как вода. Вечером они с женой наблюдали пожар, остро напомнивший Башилову детство, и ранним утром уехали.
После своего авторского концерта в Вене Башилов в доме у своего австрийского коллеги «обкатал» свой новый квартет. Чужеземцам особенно понравилась третья часть, включающая старинные, перекликающиеся темы Аварийного поселка. Башилов не удержался и объяснил, что с поселком существует трагическая связь: там этой замечательной темы, увы, больше нет, так как она есть в его музыке. Он как бы признался.
Он — куст, который вольно или невольно иссушает скудеющую почву. «Какая поэтическая легенда!» — воскликнули венцы. Кто-то из них тихо произнес: «Метафизика…»
Все чаще мерещился стареющему Башилову удар сверху, как расплата, в виде падающей доски из далекого детского пожара, все чаще донимало чувство вины.
Башилов решает ехать в поселок, чтобы учить там детей музыке. Столов уже нет, на их месте торчат остатки столбиков. Старухи, помнившие его, уже умерли, Башилов долго объясняет незнакомым женщинам, что он здесь вырос. Вместе с вахтой приходит старик Чукреев, он узнает Георгия, но предлагает постой — полтинник за ночь.
Башилов идет к племяннику Чукреева и долго объясняет, что хочет учить поселковских детей музыке. «Детей?.. В хор?» — восклицает мужик и смеется. И уверенной рукой включает транзистор — а вот, мол, тебе и музыка.
Потом, подойдя вплотную к композитору, говорит грубо: «Чего тебе надо? Вали отсюда!»
И Башилов уезжает. Но разворачивает машину — проститься с родными местами. Башилов сидит на полуупавшей скамье, ощущая мягкий душевный покой, — это прощание и прощение.
Он негромко напевает песню — одну из запомнившихся в детстве. И слышит, как ему подпевают. Это слабоумный Васик, совсем уже старичок.
Васик жалуется, что его бьют и песен не поют. Они негромко поют — тихо-тихо мычит Васик, стараясь не сфальшивить. «Минута, когда прозвучал высокий чистый голос ребенка, приближалась в тишине и темноте неслышно, сама собой».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)