Человеческая личность в поэзии Державина
Державин выступил в литературе на закате классицизма и, чутко относясь к новым литературным веяниям, не мог остаться правоверным «классиком». Державина нельзя связывать с эпигонами классицизма начала XIX в. Показательно, что он высмеял в эпиграмме одну из поздних эпических поэм — «Сувороиду» И. Завалишина Сам он о А. В. Суворове писал совершенно иначе, стремясь запечатлеть реальный облик великого полководца. Однако связи с ломоносовским классицизмом у Державина были еще очень велики. Это выражалось и в характере большей части стихов
Это свидетельствовало не только об эволюции жанра оды, но и о разрушении всей художественной системы классицизма. Державин усваивает основную идею, которую несло с собой новое мировоззрение и которая ознаменует новое литературное направление,- идею личности, идею человека. Еще в своих ранних стихах «На рождение в Севере
— .по палкам, по костям
— Усатый староста иль скопидом брюхатый
— Дает отчет казне, и хлебу, и вещам,
— С улыбкой часто плутоватой.
— Вот хозяин дома любуется обеденным столом, где
— Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
— Что смоль, янтарь — икра, и с голубым пером
— Там щука пестрая: прекрасны!
Поэтическая живопись Державина необыкновенно ярка по колориту. Вводя в поэзию обыденные явления, поэт не боится сказать о них простыми и даже просторечными словами («схрапну минут пяток», «мы на них. пялим взоры»). Те же художественные принципы нашли выражение и в ряде других державинских стихотворений позднего периода: «Русские девушки» (1799), «Снигирь» (1800), «Цыганская пляска» (1805) и др.
Все это позволяет связать творчество Державина с процессом становления русского реализма. Однако Державин еще не стал реалистом. В его творчестве нет типических обобщений, нет художе ственного раскрытия закономерности изображаемых явлений. Поэтому в его поздней поэзии находят отражение различные тенденции литературы тех лет, не складываясь при этом в цельную художе» ственную систему. Так, рядом с гражданской и философской лирикой в традициях классицизма у Державина появляется противостоящая высокому классицизму «легкая поэзия», которую в те же годы начал культивировать молодой К. Н. Батюшков. Захватило маститого поэта и распространившееся во всех европейских литературах увлечение поэзией Оссиана («Водопад», 1791 -1794, опубл. 1798). Вместе с тем Державин заинтересовался и народным творчеством, привлекшим усиленное внимание предромантиков. В его творчестве можно найти немало отзвуков русского фольклора. Самым значительным из них была сказочная поэма «Царь-девица» (1812, опубл. 1816). Заимствуя из народных сказок персонажи, сюжетные и описательные мотивы своей поэмы, Державин вводит в текст народно-фольклорные слова и выражения, следуя традиции ирои-комической поэмы: если Царь-девица «больно рассерчала», то своих бояр она «тазала»; женихи ее, выполняя трудные поручения, «понадорвали. живот» и «стали в пень». Достойно внимания, что и в теоретической работе «Рассуждение о лирической поэзии или об оде» (1813), читанной на заседании «Беседы любителей русского слова» и напечатанной в ее «Чтениях» (1811 -1815), Державин стремится связать происхождение оды с первобытной народной поэзией и развивает целую теорию литературной песни как подражания «российским старинным песням».
Таким образом, в основных тенденциях своего творчества Державин противостоял поэзии сентименталистов, претендовавших на господствующее положение в первое десятилетие нового века. Он был прежде всего гражданским поэтом, страстно и смело откликавшимся на все значительные события русской жизни своего времени. Но Державин не стал и во главе позднего классицизма, что легко могло бы случиться, если бы автор од-сатир не сохранил своих общественных идеалов, резко отделявших его от реакционного течения литературы, несмотря на традиционный консерватизм его политических представлений. Державин как поэт в той или иной мере сближался с русским просветительством XVIII в., которое создало реально-сатирическую литературу, подготовлявшую почву для реализма XIX в.
Всем этим объясняется высокая оценка Державина поэтами Вольного общества любителей словесности, наук и художеств и поэтами-декабристами. Рылеев думой «Державин» (1825) завершил цикл своих исторических баллад о русских героях, усмотрев в авторе «Вельможи» и «Властителям и судиям» образец поэта-гражданин А. Бестужев посвятил ему несколько восторженных строк в своем «Взгляде на старую и новую словесность в России».