Тождество между личностью жизнью и словом в лирике Марины Цветаевой
Замечательный русский поэт Марина Цветаева однажды сказала: «Я не верю стихам, которые — льются. Рвутся — да!» И доказывала это на протяжении всей жизни собственными из сердца строками. Это были удивительно живые стихи о пережитом, не просто о выстраданном — о горе. И у них всегда было и есть дыхание. В самом прямом смысле: слышно, как человек дышит. Все стихи Цветаевой имеют источник, имя которому — душа поэта. Если душа родилась крылатой — Что ей хоромы — и что ей хаты. Даже в самых первых, наивных, но уже талантливых стихах
В октябре 1910 года Цветаева, еще ученица гимназии, на собственные деньги издает свой первый сборник стихов «Вечерний альбом». Первая книга — дневник очень наблюдательного и одаренного ребенка: ничего не придумано, ничего не украшено, прямо прожито ею. Уже в первой книге есть предельная искренность, ясно выраженная индивидуальность, даже нота трагизма среди наивных и светлых стихов:
— Ты дал мне детство — лучше сказки
— И дай мне смерть — в семнадцать
На такие детские стихи откликнулись нынешние мастера. М. Волошин писал, что эти стихи «нужно читать подряд, как дневник, и тогда каждая строчка будет понятна и уместна. Об личностном в стихах Марины Цветаевой писал в 1910 году и В. Брюсов: «Когда читаешь ее книги, минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полуоткрытое окно в чужую квартиру. Появляются уже не поэтические создания, но просто страницы чужого дневника». Первые стихи — это обращение к матери, разговор с сестрой Асей, с подругами, признание в любви, поклонение Наполеону, размышления о смерти, любви, жизни. Это все, чем полна девочка в начале жизни, в светлых надеждах, в романтических мечтах: «Храни, Господь, твой голос звонкий И мудрый ум в 16 лет!». Своего любимого и мужа Марина Цветаева звала в стихах «царевичем», «волшебником», и сила ее любви не была тайной для читателя. Цветаева не могла любить, не восхищаясь, не преклоняясь. В 1912 году появляется вторая книга Цветаевой — «Волшебный фонарь», а затем в 1913 году — избранное «Из двух книг», куда вошли лучшие стихи начинающей поэтессы.
Темы и образы этих книг объединяет «детскость» — условная ориентация на романтическое видение мира глазами ребенка, детская влюбленность, непосредственность, любование жизнью. Поэтический язык этих сборников универсален и включает традиционный набор символов литературы первого десятилетия XX в. Способность «закреплять текущее мгновение» и автобиографичность стихотворений придают им дневниковую направленность. В предисловии к сборнику «Из двух книг» Цветаева уже открыто говорит о дневнике: «Все это было. Мои стихи — дневник, моя поэзия — поэзия имен». Поиск своего нового поэтического «я» отражается в поэзии Цветаевой 1913-1915 годов, объединенной в сборнике «Юношеские стихи» (он не опубликован). Сохраняя дневниковую последовательность, ее творчество «переходит» от условности к вполне жизненной откровенности. Особое значение приобретают всевозможные подробности, детали быта. В произведениях тех лет она стремится воплотить то, о чем говорила еще в предисловии к избранному «Из двух книг». Поиск нового отразился и на общей организации ее стихов. Она широко использует логическое ударение, переносы, паузы не только для усиления экспрессивности стиха, но и для семантического контраста, для создания особого интонационного жеста.
События первой мировой войны вносят новый пафос в русскую поэзию, и в лирике Цветаевой тоже начинается новый этап. Предреволюционные годы в ее творчестве отмечены появлением русских фольклорных мотивов, использованием традиций городского «жестокого» романса, частушек, заклятий. В стихах 1916 года, которые впоследствии вошли в «версты», находят жизнь такие исконно цветаевские темы, как Россия, поэзия, любовь. В этот период дочь Цветаевой Аля стала для матери гордостью, ожиданием чего-то из ряда вон выходящего:
— Все будет тебе покорно,
— И все при тебе — стихи.
— Ты, как и я — бесспорно
— И лучше писать стихи.
Ариадна Эфрон действительно родилась талантливым человеком и смогла бы реализовать свои огромные способности, если бы не тяжелая ее судьба — сталинские лагеря, поселение. Далекая от политики, Марина Цветаева в своей «дневниковой» поэзии показала и отношение к революции, стала даже пророчицей. Стихи, написанные в 1917-1920 годах, вошли в сборник «Лебединый стан». Оказалось, что не только о чувствах любовных может писать Цветаева: церковная Россия, Москва, юнкера, убитые в Нижнем, Корнилов, белогвардейцы («белые звезды», «белые праведники») — вот образы этого сборника. Революция и гражданская война с болью прошли сквозь сердце Цветаевой, и пришло понимание, как прозрение: «Больно всем — и белым, и красным! Белый был — красным стал: Кровь покраснела. Красным был — белым стал: Смерть победила». Когда прежнее, привычное и понятное в жизни было уже разрушено, когда Цветаева осталась с дочерью, должна была выживать, стихи ее особенно стали похожи на страницы дневника. Она начинает одно стихотворение словами: «Ты хочешь знать, как дни проходят?» И стихи рассказывают об этих днях — «Чердачный дворец мой.», «Высоко мое оконце.», «Сижу без света и без хлеба.».
И самое страшное — смерть от голода двухлетней дочери Ирины — тоже в стихах. Это исповедь матери, которая не смогла спасти двух дочерей и спасла одну! «Две руки — ласкать, разглаживать нежные головки пышные. Две руки — и вот одна из них за ночь оказалась лишняя».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)