Человеку свойственно заглядывать в будущее, пытаться распознать его очертания. Сколько писателей разных исторических эпох пытались приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, пытались предугадать то, что не дано знать никому: Кампанелла в «Городе Солнца», Жюль Верн в своих романах, Оруэлл в «1984», Н. Г.Чернышевский в «Что делать» и другие. Таким писателем-фантастом был и Е. Замятин. Неудовлетворенность настоящим, советской действительностью, заставила его задаться вопросом: каким должно быть будущее, чтобы чувствовать себя
счастливым, чтобы осуществить свои надежды, реализовать идеалы? Один из возможных ответов на этот вопрос — знаменитый «четвертый сон» Веры Павловны из романа Чернышевского «Что делать?». Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из классических утопий: его герои живут коммуной в городе из стекла и металла. В романе «Мы» в фантастическом и гротесковом облике предстает перед читателем возможный вариант общества будущего. Приводится мечта сильных мира сего: «Жизнь должна стать стройной машиной и с механической неизбежностью вести нас к желанной цели». К сожалению, в таком обществе
нет ничего, что не предвещала бы уже современная писателю реальность. Перед нами разворачивается «математически совершенная жизнь» Единого Государства. Символический образ «огнедышащего интеграла», чуда технической мысли и одновременно орудия жесточайшего порабощения, открывает книгу. Бездушная техника вместе с деспотической властью превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспитали в добровольном рабстве. Мир без любви, без души, без поэзии. Человеку — «нумеру», лишенному имени, — было внушено, что «наша несвобода» есть «наше счастье» и что это «счастье» — в отказе от «я» и растворении в безличном «мы». Внушено, что художественное творчества — «уже не беспардонный соловьиный свист», а «государственная служба». А интимная жизнь тоже рассматривается как государственная обязанность, выполняемая сообразно «табелю сексуальных дней». Роман Замятина — предупреждение о двойной опасности, грозящей человечеству: гипертрофированной власти машин и власти государства. «Однотипность» безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех членов общества. Это обеспечивается совершенной техникой и недремлющим оком «хранителей». Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской послереволюционной действительности. В нем угадываются сокровенные мысли о возможных и уже обнаружившихся при жизни писателя извращениях социалистической идеи. Отношение к политике военного коммунизма стало камнем преткновения для писателя. Эта политика, предусматривающая сугубую централизацию политической и экономической жизни в стране, ряд жестоких мер, была временной и вынужденной в условиях гражданской войны и хозяйственной разрухи. Но Замятину (и не только ему в ту пору) представлялось, что другого выбора не будет и что людям навязана единственная модель дальнейшего движения — новый вариант тоталитаризма. Роман Замятина приобрел особую цену и поучительность в следующем смысле: как предупреждение о возможных искажениях социализма, об опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений, насилия над человеческой личностью. Последующие события отечественной и мировой истории показали, что тревоги писателя не были напрасными. Наш народ пережил и горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии, и всеобщий страх. и застой. Очень многие сцены романа заставляют вспомнить недавнее прошлое. Манифестация в честь Благодетеля, официозные выборы, «хранители»,которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности, где игнорируется человеческое «я», где единоличная власть является неограниченной, возможен бунт. Способность и желание чувствовать, любить, быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но власти находят выход: у человека при помощи операции удаляют фантазию — последнее, что заставляло его поднимать гордо голову, чувствовать себя разумным и сильным. Все же остается надежда, что человеческое достоинство не умрет при любом режиме. Эту надежду высказывает женщина, которая своей красотой побуждает к борьбе. У Замятина в романе есть мысль, необычная для многих наших современников. Писатель настаивает на том, что не существует идеального общества. Жизнь — это стремление к идеалу. И когда это стремление отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя. Есть в романе еще одна тема, созвучная сегодняшнему дню. Это тема экологической тревоги. «Антиобщество», изображенное в книге, несет гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает выгнать «обросших цифрами» людей «голыми в леса», чтобы они учились там у птиц, цветов, солнца. Только это, по мнению автора, может восстановить внутреннюю сущность человека. Автор романа «Мы» принадлежит к тем крупным художникам, кто усиленно приковывал внимание к «вечным ценностям» в условиях глобальных исторических сдвигов XX столетия. В свое время роман не был принят. Очень дорого обошлись нам легкомыслие и обидчивость тогдашних идеологов по отношению к сомнениям Замятина. Автор на своих «запретных» страницах выстраивает непрерывную цепочку времени, не прослеживая которую, нельзя понять ни настоящего, ни будущего. Произведения, подобные роману «Мы», пробившиеся к нам из небытия, позволят «по-новому» взглянуть на события истории, осмыслить роль человека в них. «Мы» — предостережение против отказа сопротивляться, если человеческое сообщество хотят превратить в совокупность «винтиков». Такие произведения, как «Мы», «выдавливают» из человека рабство, делают его личностью. Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он писал Сталину) надеялся, что, может быть, вскоре вернется — «как только у нас станет возможно служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям, как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль художника слова». Замятин смог вернуться на родину лишь с концом «ига разума» и началом распада Единого государства. Посмертно.
