Основная тема драматургии Вампилова

Основную тему вампиловской драматургии, пожалуй, можно определить как расставание с иллюзиями. Главные герои его пьес раскрываются перед зрителем в драматически напряженные, решающие моменты жизни, в ситуации выбора: защищать воспринятые в юности нравственные ценности или равнодушно наблюдать, как другие пытаются «добиться невозможного»; порвать с бездарным прожиганием жизни или по-прежнему воспринимать его как должное. В центре авторского внимания человек, терзаемый подобными внутренними противоречиями, не могущий или неспособный

достигнуть гармонии, соединить идеальное, чаемое с реальным, сущим.
Таков герой первой многоактной пьесы Вампилова «Прощание в июне» — студент-биолог Колесов. Как и все последующие произведения драматурга, пьеса имеет кольцевую композицию, что придает ей ярко выраженный притчевый характер. Драма начинается и заканчивается на автобусной остановке, где Колесов познакомился с Таней; рядом, в старом доме, звучат кем-то разучиваемые гаммы, молодые герои мечтают о любви, о «беге босиком по лугу». Казалось бы, ничто не предвещает неприятностей: герой вот-вот закончит университет, он умен и талантлив, его ждет карьера ученого. Но неожиданно в действие пьесы врывается целый каскад случайностей, на первый взгляд смешных и нелепых, однако влекущих за собой серьезные последствия — вплоть до милицейского протокола, наказания за мелкое хулиганство и исключения из университета.
Драматург ставит своего героя перед жесткой необходимостью выбора между конформизмом и независимостью: или диплом, или встречи с Таней, которая оказывается дочерью ректора Репникова. Поначалу Колесов надеется «выиграть время» и не принимать окончательного решения, не подчиняться правилам игры Репникова, но тот настроен резко недоброжелательно: «Мне никогда не нравились эти типы, эти юные победители с самомнением до небес! Тоже мне — гений!. Он явился с убеждением, что мир создан исключительно для него, в то время как мир создан для всех в равной степени».
Жизнь, действительно, быстро корректирует мечты и надежды Колесова, ему приходится сдаться. Но и на этом мучительные сомнения героя не прекращаются. В ответ на вопрос Золотуева: «Получил, значит, образование? Как это ты? Сколько дал?» — герой с горькой иронией отвечает: «Много дал. Много, дядя, вам столько и не снилось.»
В самом деле: стоит ли диплом (а значит, возможность устроиться в жизни) отказа от самого себя? Ведь Колесов не Таню предает, а свои собственные убеждения. В финале он рвет злополучный диплом, за который так дорого заплатил. Спасет ли это разрушенные отношения, вернет ли душевный покой и былую уверенность в своих силах? Этот вопрос Вампилов оставляет открытым. Ведь, как говорит в пьесе умудренный жизнью Репников, «кто однажды крепко оступился, тот всю жизнь прихрамывает».
Сюжет следующей пьесы Вампилова «Старший сын» тоже рождается из случайностей, из странного стечения обстоятельств и постепенно перерастает в драматическую историю, за которой угадываются мотивы библейской притчи о блудном сыне.
Тривиальный розыгрыш оборачивается для главного героя пьесы Бусыгина серьезным постижением жизни, обретением нового взгляда на мир и людей. Когда герой впервые стучится в дом Сарафановых, он и не подозревает, что в его клоунаде скрыт ему самому неведомый пророческий смысл, предвестие будущей судьбы:
«Васенька. .Зачем вам отец? Что вам от него надо?
Бусыгин. Что нам надо? Доверия. Всего-навсего. Человек человеку брат, надеюсь, ты об этом слышал. Или это тоже для тебя новость? (Сильве.) Ты только посмотри на него. Брат, страждущий, голодный, холодный, стоит у порога, а он даже не предложит ему присесть».
Эти слова Бусыгина, звучащие в начале пьесы шутовски, в финале отзовутся искренней нежностью в монологе Сарафанова: «Что бы там ни было, а я считаю тебя своим сыном. (Всем троим.) Вы мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное.»
И получается так, что Бусыгин действительно пришел в этот дом отогреться душой, стосковавшись по доброте, взаимопониманию и духовной близости людей. «У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто», — заявляет он в начале пьесы. Но, встретившись с Сарафановым, который уже не первый год сочиняет «то ли кантату, то ли ораторию под названием (вот ирония судьбы!) «Все люди — братья», Бусыгин понимает, что нашел в этом «блаженном», «ненормальном», «не умеющем жить» человеке родственную душу. «Этот папаша — святой человек, — говорит он Сильве. — Не дай-то Бог обманывать того, кто верит каждому твоему слову». И вот уже Бусыгин чувствует ответственность за судьбу безнадежно влюбленного «младшего» брата Васеньки и на правах «старшего» считает возможным вмешаться в отношения Нины с ее женихом Михаилом Кудимовым.
И Сарафанов так легко верит Бусыгину именно потому, что давно мечтал об опоре и поддержке в решении семейных проблем, в отношениях с выросшими, «непослушными» детьми. «Я так тебе рад, поверь мне, — искренне говорит он Бусыгину. — То, что ты появился, — это настоящее счастье».
В финале Сильва «открывает глаза общественности» на реальное положение дел, но эта запоздавшая правда никакого значения ни для Сарафановых, ни для Бусыгина уже не имеет. Правда для них в другом: искренняя потребность и готовность любить ближнего делает их по духу родными людьми. Поэтому в последней авторской ремарке: «Бусыгин, Нина, Васенька, Сарафанов — все рядом».
«Старший сын», пожалуй, самое светлое из вампиловских произведений. Нелепую случайность драматург превращает в счастливую, ибо его герои вполне этого достойны, а их отношения, в отличие от переживаний персонажей «Прощания в июне», лишены малейшей примеси корысти или расчета. «Чудные вы, между прочим, люди», — удивленно, но радостно произносит в финале соседка Сарафановых Макарская, объединяя тем самым героев в настоящую семью.
«Светлый финал комедии, — отмечает исследователь творчества драматурга, — контрастный пролог к самой жесткой, самой беспощадной, самой знаменитой пьесе Вампилова «Утиная охота».
Безусловно, Зилов, главный персонаж этой пьесы, стал крупнейшим художественным открытием драматурга. Уже после первых спектаклей по «Утиной охоте», которых сам автор уже не увидел, имя героя стало нарицательным и в литературно-критический обиход вошло понятие «зиловщина».
Что же означает оно? Где искать ключ к пониманию характера Зилова? Вот уже более тридцати лет об этом спорят исследователи и режиссеры-постановщики вампиловской драмы. «Зилову около тридцати лет, — сообщает автор в одной из ремарок к первому действию. — Он довольно высок, крепкого сложения, в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда». Подобная психологическая раздвоенность сохраняется в характере Зилова на протяжении всего произведения.