«Кофейный период»
Среди многочисленных групп 1920-х годов были как те, которые оставили заметный след в истории литературы , так и однодневки, появившиеся лишь для того, чтобы выкрикнуть свои манифесты и исчезнуть, как, например, группа «ничевоков». Это был период литературных споров и диспутов, вспыхивавших в литературно-артистических кафе Петрограда и Москвы еще в самом начале 20-х, — время, которое сами современники в шутку назвали «кофейным периодом». Например, в Политехническом музее устраивались шумные публичные баталии поэтов, когда литература
Близки к «Серапионам» были Евгений Замятин и Виктор Шкловский. «Серапионы» защищали традиционные представления об искусстве, о самоценности творчества,
Вся предшествующая литература создана не пролетариатом. Следовательно, согласно теории Богданова, она попросту не нужна ему. Из этого делался вывод о немедленном создании исключительно новой пролетарской культуры. Российская ассоциация пролетарских писателей оформилась в январе 1925 года, на I Всесоюзной конференции пролетарских писателей, но история этой организации началась пятью годами раньше.
В 1920 году был создан ВАПП , в 1923 году — МАПП . Летом того же года начал выходить журнал «На посту», вокруг которого складывается особое литературно-критическое течение — «напостовство». В феврале 1926 года в РАППе произошел раскол, вместо журнала «На посту» появился новый — «На литературном посту». В 1928 году преобразования продолжаются: ВАПП превращается в ВОАПП . Так как изменение названий многочисленных рапповских подразделений не отразилось на позиции организации, в истории литературы принято одно наименование — РАПП. Моментом четкого оформления ее эстетических принципов можно считать декабрь 1922 года. Наиболее активными в РАППе были литературные критики С. Родов, Г. Лелевич, Л. Авербах, а из известных писателей в ассоциацию входили А. Фадеев, Д. Фурманов, Ю. Либединский, А. Веселый и некоторые другие.
В своих декларациях рапповцы размышляли исключительно о пролетарской литературе. «Пролетарской является такая литература, которая организует психику и сознание рабочего класса и широких трудовых масс в сторону конечных задач пролетариата как переустроителя мира и создателя коммунистического общества», — такова была эстетическая платформа РАППа. Подобная концепция затверживала идею разделения и литературы, как и всего искусства, по классовым границам. В чем же видели теоретики РАППа предназначение «непролетарского», а, следовательно, «пролетарски неполноценного», искусства?
Вся непролетарская литература воздействует на читателя иначе, чем в целях организации его психики и сознания в сторону конечных задач пролетариата, значит, она не нужна новому обществу: «Явно буржуазная литература, начиная от эмигрантских погромных писателей типа Гиппиус и Буниных и кончая внутрироссийскими мистиками и индивидуалистами типа Ахматовых и Ходасевичей, организует психику читателя в сторону поповски-феодально-буржуазной реставрации. Эта литература является отрядом классовых противников пролетариата и деятельность ее в России , с точки зрения пролетарской революции, ничем оправдана быть не может». Были также и так называемые писатели-попутчики, которых критиковали теоретики РАППа. «Мелкобуржуазные группы писателей, «приемлющих» революцию, но не осознавших ее пролетарского характера и воспринимающих ее лишь как слепой анархический мужичий бунт , — писал рапповский критик Г. Лелевич, — отражают революцию в кривом зеркале и не способны организовать психику и сознание читателя в сторону конечных задач пролетариата».
С этими возможно даже сотрудничество: пусть будут «вспомогательным отрядом, дезорганизующим противника», т. е. лагерь «погромных писателей типа Гиппиус и Буниных» и мистиков-индивидуалистов «типа Ахматовых и Ходасевичей». При этом наставники из РАППа брались «постоянно вскрывать их путаные мелкобуржуазные черты». Такое отношение к «попутчикам» пройдет через всю историю ассоциации Термин «попутчик» возник в среде немецкой социал-демократии в 1890-е годы, а в 1920-е годы впервые был применен по отношению к литературе Львом Троцким. Рапповцами употреблялся как уничижительный: в попутчики попадали все советские писатели, не входившие в РАПП . Писатель Н. Огнев, попавший в попутчики, в 1929 году писал: «Для текущего момента можно установить примерно такой смысл слова «попутчик»: «Сегодня ты еще не враг, но завтра можешь быть врагом; ты на подозрении».
Оскорбительность подобного деления художников на истинно пролетарских и попутчиков многими из них ощущалась драматически. В своих декларациях рапповцы выдвинули немало лозунгов, в том числе и имевших отношение к собственно литературному творчеству . Однако на практике их деятельность сводилась к попыткам обеспечить себе организационное лидерство в советской культуре. Основой литературной тактики Рапа была жестокая критическая борьба с оппонентами и стремление к администрированию в области творчества.
РАПП много воевала и почти всегда побеждала своих оппонентов. Бесконечные баталии буквально со всеми участниками литературного процесса привели к глубочайшему кризису организации. О настоящем творчестве речь почти не шла, тогда как подлинная литература создавалась вне идеологических рамок ассоциации.
Так, вопреки диктату Рапа творили Горький, Леонов, Шолохов, Каверин, Пильняк, Катаев, Пришвин и многие другие. Реальную оппозицию РАППу составила литературная группировка «Перевал» , зародившаяся и организационно оформившаяся в 1920-е годы. Основоположником ее был литературный критик А. К. Воронский, преобразовавший Всесоюзное объединение рабоче-крестьянских писателей в мощнейшую структуру.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)