Искусство европейской комедии в XVII веке
Ренессансные истоки театра XVII века
На исходе Возрождения великая традиция драматического искусства складывается в двух странах — в Испании и в Англии. Золотой век драмы, продлится с середины XVI по середину XVII столетия. Он в равной мере принадлежит двум эпохам — уходящей и наступающей. Драматическое искусство еще не полностью отделилось от народного действа на городской площади.
Лишь к концу этого периода театр отгородится от нее стенами дворцов или специально возведенных зданий. Память о прошлом живет в сочетании с чертами
Испанское влияние распространяется по всей Европе, пока к началу второй половины XVII столетия центр европейской культуры окончательно не переместится в Париж. Это географическое перемещение будет сопровождаться сменой главенствующего стиля — От барокко к классицизму. Испания — образец первого, Франция — второго.
В Англии, где ни тот, ни другой стиль не восторжествовал безусловно, ощутимее всего Общность ренессансной основы. Оба стиля зарождаются в одном литературном кругу — младших современников и соратников Шекспира.
В 1603 году после сорокапятилетнего
Первые годы были попыткой осуществления широких преобразований, но трудности, с которыми Яков столкнулся, оказались ему не по силам. Он быстро разочаровался и разочаровал своих подданных. Управление страной перешло в руки министров и фаворитов.
Однако именно Яков I для прекращения разногласий по вопросам веры созывает всеобщее собрание представителей Церкви . Из их среды создается комиссия для редактирования текста Библии, который и выходит в свет в 1611 году, известный с тех пор как Библия короля Якова . Ее язык — язык классической английской литературы. Сам Яков пишет стихи, Сочинения философского и политического характера. Внешнее великолепие своего двора он не представляет без участия художников, архитекторов, музыкантов и поэтов. Особое место было отведено театру.
В коронационной процессии Якова 25 июля 1603 года шли актеры шекспировского театра «Глобус», с этих пор начавшие именоваться «слугами короля» и фактически сделавшиеся придворной труппой. Театрализация стала частью придворной жизни. Двор, включая самого монарха, принимал участие в постановке аллегорических придворных спектаклей — масок.
До этого времени главными авторами их были композитор и Художник, но с приходом ко двору Бена Джонсона гораздо большую роль начинает играть текст.
Сегодня из наследия Бена Джонсона наиболее известны стихи памяти друга — Уильяма Шекспира, открывающие посмертное Первое Фолио. Именно там среди высокой хвалы были произнесены знаменитые слова о том, что Шекспир «немного знал латынь и еще менее греческий» . Упрек? В контексте стихотворения — скорее еще одна хвала: несмотря на то что классическая образованность Шекспира была не слишком основательной, он превзошел всех.
Джонсон имел право судить о чужих познаниях, ибо сам был величайшим эрудитом, хотя, как и Шекспир, не получил университетского образования. В ином отношении к античности стоит и его творчество.
Джонсон был поэтом, создавшим собственную школу, писал комедии и трагедии. Трагедий было всего две, обе на сюжеты из истории Древнего Рима , и обе провалились. Бен Джонсон посмеивался над тем, насколько неточным в словах и фактах бывал Шекспир.
Сам он перепроверял факты по историческим источникам, цитатами из которых, переложенными в стихи, изъясняются его трагические герои. Не в этом ли и причина неуспеха «ученых» трагедий?
С комедиями Джонсону повезло куда больше. Его репутация комедиографа не уступает шекспировской, а иногда и превосходит ее. Впрочем, они писали разные комедии.
Джонсон и в жизни, и в творчестве был человеком едкого ума, остроумцем. Неудивительно, что с него начинается новый тип комедии — сатирический. Меняется тип смеха. У Шекспира он в традиции народной культуры — карнавальный, праздничный, идущий от полноты ощущения жизни.
Теперь он скорее нравоучительный, направленный на пороки, а не на радости. Не нужно думать, что ощущения радости вовсе не осталось. Бен Джонсон — личность еще вполне ренессансная, отнюдь не книжный червь. Чаще всего его можно встретить в таверне «Сирена», где он возглавлял кружок лондонской богемы. Кипели споры, и там, где кончались аргументы, в ход шли кулаки.
Джонсон был человеком огромной физической силы и неукротимого темперамента. Однажды, поссорившись, он убил на дуэли актера своего театра, за что был отправлен в тюрьму и спасся от смерти лишь благодаря древнему закону: человек, который умел прочесть Библию по-латыни, мог быть приравнен к священнику и прощен. Ученость выручила.
Осталось лишь клеймо на руке.
В комедиях Джонсона его природное остроумие удачно сочетается с опытом античных драматургов. В названиях двух первых комедий — новая программа. Если дословно передать эти параллельные названия, то они будут звучать как «Человек в своем гуморе» и «Человек вне своего гумора» . Ключевое слово — «гумор». На русский язык его в данном случае передают несколько необычным образом, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о «юморе» в современном значении слова, а об изначальном смысле понятия.
Оно связано с античной медицинской теорией и означает одну из четырех жидкостей, которые, как тогда полагали, содержатся в человеческом теле и определяют характер. Если преобладает флегма, то человек флегматик; кровь — сангвиник; желтая желчь — холерик; черная желчь — меланхолик. В эпоху Возрождения все это еще было научным знанием.
На его основе Джонсон создает новую теорию комического характера. Разумеется, он не предполагал с точностью медицинского анализа расписать всех своих персонажей по четырем категориям. Он заимствовал принцип, который в драматической теории стал основой для одного из трех единств — единства характера . Именно так этот принцип звучит в прологе к самой прославленной комедии Джонсона «Вольпоне, или Лис» .
Джонсон не всегда следовал правилу трех единств, но иногда вводил его. Это было новым. Новым был и способ давать имена своим персонажам.
Поскольку действие «Вольпоне» он поместил в Венеции, имена — итальянские и говорящие. Это видно уже из названия: Вольпоне — имя главного героя — по-итальянски означает лис. Имя его приживала — Моска . Предполагаемые наследники Вольпоне, слетающиеся к его богатству, названы именами хищных птиц: Корбаччо, Корвино, Вольторе.
Есть персонажи отрицательные, а есть положительные : Боннарио , Челия — «небесная». У характера появляется основная черта — доминанта. Человеческое многообразие сменяется единством характера.
О чем это свидетельствует?
О многом: об изменившейся природе жанра, творчества, об ином отношении к человеку. Показать человека теперь означает установить его «гумор». Драматург, подобно врачу, должен поставить диагноз и выписать… нет, не лекарство, а нравственное средство для исправления порока. Комедиограф видит себя проповедником, учителем жизни.
Совершенно новая роль, предполагающая куда большую образованность, рациональный подход к своему делу, ставящая назидательную задачу.
Пойдет ли зритель смотреть такую комедию? Пойдет, если в ней, по рецепту Горация, учение будет соединено с удовольствием, если порок будет обличен остроумно. В «Вольпоне» не только автор остроумен, но весь мир пьесы — карнавальный спектакль. Таким его поставил для себя Вольпоне.
Он богат, отошел от дел, чтобы не было скучно, он заставляет окружающих развлекать его. Для этого он придумал замечательный ход. С помощью Моски он распускает слух о своей близкой смерти . Детей у него нет.
Тот, кто лучше послужит ему при жизни, получит все его золото после его смерти. Вот и слетаются наследники, несут подарки — все равно, думает каждый, это будет принадлежать ему.
Как будто бы все еще царит ренессансное веселие, но нет. Карнавал бескорыстен, его участники для себя ничего, кроме радости, не ожидают. Здесь же карнавален лишь сам Вольпоне, да и то слишком уж он жесток в своих играх, бесчеловечен. Слишком и сам он привязан к золоту, хвалой которому он открывает действие:
Volpone. Good morning to the day; and next my gold! — Open the shrine, that I may see my saint. —
Hail the world’s soul and mine! More glad than is The teeming earth to see the longed-for sun Peep through the horns of the celestial ram. Am I, to view thy splendour darkening his; That lying here amogst my other hoards, Show’st like a flame by night, or like the day
Struck out of chaos, when all darkness fled Unto the centre. O thou son of Sol, But brighter than thy father, let me kiss, With adoration thee and every relic Of sacred treasure in this blessйd room.
Вот как этот монолог звучит в переводе П. Мелковой:
Вольпоне. День, здравствуй! Здравствуй, золото мое!
Сними покров, открой мою святыню. Душа вселенной и моя! Земля Не радуется так восходу солнца Из-за рогов небесного Барана, Как я, узрев твой блеск, затмивший солнце, Тот блеск, который средь других сокровищ Сверкает как огонь в ночи иль день, Что вырвался из хаоса внезапно, Рассеяв тьму.
О, порожденье солнца, Ты ярче, чем оно! Дай приложиться К тебе, ко всем следам твоим священным, Сокрытым здесь в стенах благословенных.
Высокая, героическая речь обращена к предмету и прежде желанному, но все же не героическому. Таков герой нового века! На право считаться им претендует и Моска. Он делает это вполне сознательно.
Моска представляет собой тип сознательного актера. Еще сохраняет силу ренессансное убеждение: мир — театр, но теперь играют не ради удовольствия, а на выигрыш. Моска сначала переигрывает наследников, потом и самого Вольпоне.
Из приживала он мечтает стать хозяином, однако не рассчитал своих сил и был обличен правосудием, наказавшим порок во всех его проявлениях.
Претендуя на новое достоинство в искусстве, является тема золота. Именно теперь она входит в мировую литературу в своем будущем значении. Золото осознается как сила, правящая миром, создающая и разрушающая величие, заставляющая человека поступать даже против своей природы, идти наперекор своему гумору.
Об этом и создается комедия сатирическая, каковой она стала в начале XVII века, каковой и останется с этих пор.
От Бена Джонсона открывается прямой путь к классицизму, но сам он лишь наметил его как одну из возможностей. Иногда он пишет комедию дидактическую, соблюдая правила, иногда легко отступает от них. О правилах по-прежнему не задумываются многие драматурги, как о них не думал Шекспир.
Впрочем, его младшие современники порой допускают еще больше свободы, в особенности те из них, кто познакомился с итальянским и испанским театром. Это в первую очередь популярнейшие у зрителя Джон Флетчер и Френсис Бомонт . Многие пьесы они написали вместе, заслужив славу развлекателей джентри, то есть дворянства. Наличие социального адреса также новая черта: Шекспир писал для всех; теперь же появились свои любимцы у лондонских ремесленников, свои — у дворян.
И в сфере искусства происходит размежевание вкусов.
Рецепт развлекательности ищут не у античных авторов. Его находят в Италии, где впервые в конце XVI столетия возникает жанр Трагикомедии. Из названия ясно, что этот жанр — сочетание комического и трагического. Разве его нет в трагедиях Шекспира? Есть, но оно происходит иначе.
Трагикомедия скорее напоминает поздние шекспировские комедии, где меняется природа конфликта. Зло глубже входит в него, а потому уже перестает казаться, будто все хорошо, что хорошо кончается. Счастливый финал как неожиданность венчает запутанную интригу, но не снимает ощущения того, что мир перестал быть счастливым и гармоничным.
В предисловии к одной из своих пьес Флетчер дал определение жанра: «Трагикомедия получила таковое прозвание не потому, что в ней есть и радость, и убийство, а потому, что в ней нет смерти, чего достаточно, чтобы ей не считаться трагедией, однако смерть в ней оказывается столь близкой, что этого достаточно, чтобы ей не считаться комедией, которая представляет простых людей с их затруднениями, не противоречащими обычной жизни. Так что в трагикомедии явление божества так же законно, как в трагедии, а простых людей, как в комедии».
В Англии Трагикомедия сосуществует с Сатирической комедией характеров. Дидактическая задача не отменяет возможности безудержной развлекательности; смешанность и хаотичность нового жанра не отменяет стремления к упорядоченности. Обе тенденции возникают на основе ренессансного театра и мироощущения.
Ренессансное наследие сильно и в Испании, но характер вносимых изменений там более последовательный, связанный с одним направлением и одним именем — Лопе де Вега.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)