А. Барков
В образной системе романа «Мастер и Маргарита» конкретное время происходящих в Москве событий играет весьма существенную, даже определяющую роль для понимания его смысла, а также позиции и намерений М. А. Булгакова. Однако на этом вопросе никто из исследователей практически не останавливается, принимая за аксиому чье-то весьма авторитетное утверждение о том, что в «московских» главах романа описана литературная и окололитературная среда конца двадцатых годов. В то же время, Булгаков включил в текст романа несколько независимых
О их надежности Булгаков должен был обязательно просигнализировать в тексте, дав дополнительный «ключ», облеченный в броскую, парадоксальную форму. В качестве такого
Поскольку синодический месяц содержит не целое число суток, каждое последующее полнолуние наблюдается в разных частях земного шара. Поэтому за длительный период времени в каждой конкретной точке Земли наблюдается только половина всех полнолуний. Исходя из длительности земного года и синодического месяца, путем несложных расчетов нетрудно убедиться, что, несмотря на диктуемое спецификой жанра округление Маргаритой количества полнолуний до целого числа тысяч, фактическая ошибка составляет менее двух процентов. То, что бросается в глаза как явная и грубая ошибка, на самом деле таковой не является.
Этот вывод представляется достаточным, чтобы принять описанный парадоксальный эпизод как прямое указание Булгаковым на достоверность включенных в текст временных меток. Определение года действия. Нижним допустимым пределом дат является 1929 год, с которого издается «Литературная газета». Ее экземпляр со стихами и портретом Бездомного оказался в руках Воланда в эпизоде на Патриарших прудах. Верхний предел возможных дат — 1936 год: в Варьете в публику падали белые червонцы; такой цвет они имели до 1 января 1937 года, когда произошла денежная реформа.
Более точно датировать действие позволяет фраза: «нас в МАССОЛИТе три тысячи сто одиннадцать членов». Известно, что к открытию Первого съезда писателей в августе 1934 года в ССП насчитывалось 2,5 тысячи членов. О росте их числа можно почерпнуть информацию из опубликованной 10 апреля 1936 года в «Литературной газете» статьи Горького «О формализме» — фактически итоговой в кампании по искоренению «буржуазных тенденций» в литературе.
В ней, кроме осуждения «формальной» трактовки вопроса о свободе творчества, а также «Мальтусов», «Уэлльсов» и «различных Хэмингуэев», содержится следующая информация: «За 19 месяцев, истекших со времени съезда, 3.000 членов союза писателей дали удивительно мало «продукции» своего творчества». Таким образом, нижний предел времени действия в романе поднимается до 1936 года. Такой же вывод следует и из содержащейся в пятой главе романа фразы: «Третий год вношу денежки, чтобы больную базедовой болезнью жену отправить в этот рай…» — сказал новеллист Иероним Поприхин».
С учетом времени начала приема в члены ССП , «третий год» не может наступить ранее 1936-го. Но 1936 год — одновременно и верхний предел возможных дат. Следовательно, четыре дня в романе со среды по субботу отнесены автором к 1936 году. Месяц действия в романе. Упомянув, что действие происходило в мае, Булгаков неоднократно вносит поправки путем повторения фенологических признаков, переносящих действие в июнь: кружевная тень от акации может быть только в этом месяце, так как это дерево начинает распускаться поздно, в последних числах мая; в июле тень акации уже сплошная.
Конкретное число можно извлечь из вложенной в уста Воланда фразы: «Мой глобус гораздо удобнее, тем более что события мне нужно знать точно. Вот, например, видите этот кусок земли, бок которого моет океан? Смотрите, вот он наливается огнем. Там началась война».
Слова «знать точно» могут содержать намек на наличие в этой фразе конкретной даты. Сочетание слов «кусок земли» исключает понятие о континенте, а «омываемый океаном бок» — об острове. Судя по всему, речь идет о полуострове. Действительно, в 1936 году вспыхнула гражданская война в Испании, начало которой датируется 17-18 июля . Учитывая, что этот разговор Воланда с Маргаритой происходил в ночь перед смертью Мастера, можно сделать предположение, что развязка действия в романе датируется 18 днем месяца1. В день 18 июня 1936 года в Горках под Москвой умер А. М. Горький.
В романе «официальная» смерть Мастера наступила в клинике Стравинского под Москвой. Этот первичный и, безусловно, нуждающийся в проверке вывод тем не менее сразу наполняет конкретным смыслом целый ряд эпизодов в романе. На одном из них стоит остановиться сразу. Перед обретением «покоя» Мастер говорит Иванушке: «Прощай, ученик». Здесь будет уместным привести заголовки некоторых материалов из траурного номера «Литературной газеты» от 20 июня 1936 года: «Прощай, учитель» — редакционная, «Ушел учитель», «Настоящий революционный учитель», «Друг и учитель трудящихся», «Ушел великий учитель советского народа», «Памяти великого учителя», «Будем учиться у Горького».
В редакционной статье «Правды» от 19 июня 1936 года о Горьком говорится как о «великом мастере культуры». Аналогичное определение, содержащееся и в другой статье этого номера, многократно употребляется в эти дни практически всеми средствами массовой информации. Даже одного этого обстоятельства достаточно, чтобы и без выкладок о датах усомниться в том, что Булгаков мог подразумевать себя в качестве прототипа главного героя романа, приписав себе понятия «мастер» и «учитель», фактически канонизированные в те годы в отношении Горького. Дублирование зашифровки даты.
Описывая предсказание Воландом смерти Берлиоза, Булгаков вложил в уста профессора воспринимаемые как кабалистическое заклинание слова: «Раз, два… Меркурий во втором доме… Луна ушла». Упоминание о Луне исключает толкование о Меркурии как мифологическом покровителе торговли, сводя круг поиска решений к астрономическим аспектам.
Меркурий в течение года проходит все созвездия Зодиака, счет которых начинается с Овна. Во «втором доме» планет — созвездии Тельца — Меркурий находится с середины мая до третьей декады июня. В этот период в 1936 году имели место два новолуния, намек на которые усматривается в употреблении Булгаковым слова «ушла» вместо характеризующего суточный цикл «зашла».
Одно из них имело место в мае, второе — в июне, незадолго перед переходом Меркурия в созвездие Близнецов. Неопределенность устраняется началом фразы Воланда «раз, два…», из которого можно сделать вывод о необходимости выбора именно второго новолуния, то есть 19 июня. При этом оказывается, что современникам писателя вовсе не требовалось прибегать к математическим расчетам и эфемеридам планет. Для них одного упоминания о планете Меркурий было достаточно для непосредственного ассоциирования с июнем 1936 года, поскольку с этой планетой было связано всем известное уникальное событие.
О нем писали газеты в тех же номерах, которые были практически полностью заполнены материалами, связанными с кончиной Горького. Близость Меркурия к Солнцу затрудняет его визуальное наблюдение; имеются утверждения о том, что даже не всем профессиональным астрономам удавалось увидеть эту планету в течение всей жизни. Поэтому, когда в день прощания с телом Горького миллионы жителей страны увидели Меркурий днем, причем невооруженным глазом, это событие запомнилось не только как уникальное астрономическое явление, но и как ассоциирующееся с великой утратой, которая расценивалась как вторая по значению после смерти В. И. Ленина.
Астрономическое событие, во время которого был виден Меркурий, описано в 29 главе романа: «Черная туча поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом она накрыла его целиком. На террасе посвежело. Еще через некоторое время стало совсем темно.
Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете». Это — не только аллегория, объединяющая два разделенные 19 веками события в Ершалаиме и в Москве; не только параллель с пришедшей со Средиземного моря тьмой, которая «накрыла ненавидимый прокуратором город»; это — практически репортерское описание «первого советского», по определению Горьковского астрономо-геофизического общества, солнечного затмения, вступившего в свою полную фазу над Средиземным морем и прошедшего в этой фазе через всю территорию СССР — от Туапсе до тихоокеанского побережья. Оно сопровождалось понижением температуры и ветром.
В Москве степень покрытия солнечного диска Луной составила 78 процентов. В романе «тьма» пришла после смерти Мастера, но перед обретением им «покоя»; затмение имело место 19 июня 1936 года — на следующий день после кончины Горького, но перед погребением его праха на Красной площади 20 июня. Этот пример наглядно иллюстрирует то изящество, с которым Булгаков решает очень непростую задачу — дать без ущерба для повествования фактический материал, позволяющий непосредственно, без расчетов и таблиц, ассоциировать смерть Мастера с кончиной Горького.
Уяснение важности временных меток для раскрытия содержания романа дает возможность понять мотивы некоторых изменений, внесенных Булгаковым в более поздние его редакции. Л. М. Яновская в комментариях к одному из последних изданий романа приводит такие изменения; из них по крайней мере одно непосредственно связано с системой формирования временных меток. Речь идет о географическом месте, в которое по воле Воланда был перенесен Степа Лиходеев.
В соответствии с первоначальным замыслом таким местом был Владикавказ, позже Булгаков изменил его на Ялту. Причину такого изменения можно объяснить тем, что в 1931 году Владикавказ был переименован в Орджоникидзе; в эпизодах с Лиходеевым фигурирует милиция, упомянут обмен телеграммами, что придает описываемым событиям официальность. В случае использования старого названия города была бы разрушена стройная система временных меток из-за ограничения верхнего предела возможных дат 1931 годом. Использование нового названия сужало бы диапазон возможных решений и делало сам факт использования привязки событий к конкретному периоду излишне броским, чего Булгаков, видимо, стремился избежать. Не исключено также, что именно стремление освободить текст романа от чрезмерно явных ассоциаций побудило писателя отказаться от темы пикирующего аэроплана в 31 главе, несмотря на то, что, по данным Л. М. Яновской, он уделил этой теме много времени.
В результате в окончательной редакции от этой темы осталось не совсем объяснимое упоминание: «…Маргарита на скаку обернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен с разворачивающимся над ними аэропланом, но нет уже и самого города…» В первоначальном варианте появление самолета комментировалось Коровьевым и фразой Воланда о летчике . Причина изменения в тексте объясняется, видимо, тем, что эта тема навязывает слишком прозрачную ассоциацию с самолетом, который перед смертью Горького каждое Утро пикировал над его дачей, и появление которого вызывало у него мрачные предчувствия. В этой связи можно привести примеры менее броских, но вместе с тем надежных ассоциаций с именем Горького. На одну из них читателя наталкивает парадокс, связанный с противоречием в названии марки вина, которым Пилат угощал Афрания: — Превосходная лоза, прокуратор, но это — не «Фалерно»? — «Цекуба», тридцатилетнее, — любезно отозвался прокуратор». В другой главе, в эпизоде в арбатском подвале Азазелло говорит: — Мессир просил передать вам подарок, — тут он отнесся именно к мастеру, — бутылку вина.
Прошу заметить, что то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино. Л. М. Яновская в книге «Творческий путь Булгакова» интерпретирует это противоречие как упущение автора, который в одной из последних редакций романа ввел название «Цекуба» в диалог Пилата с Афранием, не сделав этого же в другой главе. Это — одна из возможных версий.
Но дело, видимо, не в авторской небрежности; о преднамеренности появления этого парадокса может свидетельствовать стилистическая деталь: в обращенной к Мастеру фразе Азазелло слова «Фалернское вино» выделены в самостоятельное предложение, что придает им подчеркнутую значимость. Белое столовое фалернское вино, упоминавшееся еще Катуллом, действительно является одним из тех знаменитых древних вин, которые могли поставляться из метрополии для прокуратора Иудеи. Однако в данном случае главное, видимо, не в этом, а в том, что оно производится в итальянской области Кампанья , с которой связана значительная часть биографии Горького. Не исключено, что именно эта марка вина подразумевалась в адресованном Горькому и М. Ф. Андреевой письме В. И. Ленина от 15 января 1908 года: «К весне же закатимся пить белое каприйское вино и смотреть Неаполь и болтать с вами».
Вино «Цекуба» вряд ли существует вообще. Но следует учесть то огромное значение, какое имела для писателей 20-х годов созданная в 1921 году по инициативе А. М. Горького Цекубу — Центральная комиссия по улучшению быта ученых. Об отношении Горького к ее созданию идет, в частности, речь в статье В. Малкина в газете «Правда» от 29 марта 1928 года «Ленин и Горький»: «В каждый свой приезд Алексей Максимович обязательно ставил вопрос о сохранении и укреплении научно-технических и литературно-художественных кадров. Из таких бесед возникла и идея организации Цекубу, которую В. И. Ленин горячо поддержал».
Следует отметить, что аббревиатура «Цекубу», употреблявшаяся в обиходе с окончанием «а» в именительном падеже, была в те годы настолько известна, что автор цитируемой статьи даже не приводит ее расшифровки. Другая ассоциация с именем Горького вызывается психологическим приемом, гарантированно побуждающим даже не склонного к анализу читателя вспомнить это имя. Элемент парадоксальности, наталкивающий на возникновение такой ассоциации, внешне выглядит просто: «Ну, Тверскую вы знаете?» В беседе двух москвичей — Мастера и Бездомного — эта фраза выглядит просто нелепо.
Особая роль, которую играет в романе образ Воланда, делает принципиально важным определение его возможного жизненного прототипа. Обилие материала, характеризующего этого героя, роль справедливого высшего судьи, по которому автор сверяет поступки других персонажей, сочетание величия и скромности, — все это дает основание предположить, что Булгаков подразумевал под этим образом конкретную личность. В пользу такого предположения может свидетельствовать парадоксальное обстоятельство, по какой-то причине обойденное вниманием исследователей: по устному описанию Бездомного, а точнее даже, — по букве «двойное вэ» Мастер сразу определил идентичность Воланда, что принято толковать как само собой разумеющееся — ведь Мастер является автором «романа в романе». Но этот момент, воспринимаемый как очевидный, на самом деле является парадоксальным: ведь Воланда нет в числе персонажей произведения Мастера, да и «двойное вэ» там не фигурирует.
Остается предположить, что если прямая связь между этими двумя литературными персонажами не очевидна, то она имела место между их жизненными прототипами. В пользу этого свидетельствует и реакция Маргариты на сомнения появившегося в квартире № 50 Мастера относительно личности Воланда: «…опомнись. Перед тобою действительно он!» — что является развитием отмеченного парадокса с «узнаванием».
В этом плане заслуживает внимания намек Булгакова на то обстоятельство, что Воланд раньше бывал в Москве; он устроил сеанс магии, чтобы увидеть, что изменилось в жителях Москвы. «Изменилось» — значит, Воланд сравнивает со своим прошлым опытом, полученным до наступления описанных в романе событий. Для определения, кого именно мог иметь в виду Булгаков при построении образа Воланда, представляется целесообразным пойти путем сопоставления содержащихся в романе фактов в отношении этого персонажа с данными на видных общественных деятелей, занимавших значительное место в биографии Горького, имена которых начинались с «двойного вэ». Изучение опубликованных материалов позволило обнаружить в числе корреспондентов Горького только одного человека, данные которого отвечают изложенным выше критериям.
Направляя находившимся на Капри А. М. Горькому и М. Ф. Андреевой письма из Женевы, Берна и Парижа, он в некоторых из них в своем адресе указывал инициал своего имени и фамилию во французской транскрипции — с использованием буквы «дубль-вэ» и диграфов для передачи гласных. В результате его имя приобрело вид, содержащий практически все составляющие слово «Воланд» буквы, за исключением последней «д». Имя это — Владимир Ульянов, в авторской транскрипции на французском языке — Wl. Oulianoff. Более того, находясь в эмиграции, В. И. Ленин в переписке с «Василием» использовал слово «дубль-вэ» для зашифровки названия газеты «Правда».
Понимаю, этот первичный вывод как-то не очень вяжется с укоренившимися представлениями о мировоззрении Булгакова. Действительно — Булгаков и Ленин… такого нам не говорили, о таком не писали… Вот Булгаков и Мефистофель, Булгаков и Кальсонер, Булгаков и Шариков — совсем другое дело, это по-булгаковски… В этом плане уже в начале романа заставляет задуматься парадоксальная ситуация, когда Воланд затрудняется дать ответ на вопрос, немец ли он.
Там же приводятся противоречивые показания очевидцев о внешних приметах этого персонажа. Мнения наблюдателей разошлись, в частности, относительно того, из каких материалов изготовлены коронки Воланда; по мнению одних — из золота, других — из платины, а третьи считают, что из обоих металлов. То, что коронки не вяжутся с понятием о Сатане, ясно. Очевидно, Булгаков ввел этот элемент, чтобы вызвать ассоциацию с каким-то предметом, изготавливаемым из этих металлов.
Таким предметом, с изображением которого каждый из нас ежедневно сталкивается , является орден Ленина. Проработка этой версии показывает, что с сентября 1934-го по июнь 1936 года орден изготавливали из серебра с золотым покрытием, а согласно постановлению Президиума ВЦИК от 11 июня 1936 года, барельеф стали чеканить из платины. Приведенная дата может расцениваться как усиливающий фактор, поскольку характерным для используемого автором подбора «ключей» к пониманию скрытого смысла романа является их совмещенная смысловая нагрузка . В данном случае эпизод с коронками можно расценить не только как намек на орден, ассоциируемый с именем В. И. Ленина, но и как дополнительное дублирование информации о времени действия фабулы романа «Мастер и Маргарита».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)