ДАВАЙТЕ ПЕРЕСТАНЕМ ПРИТВОРЯТЬСЯ
Галину Михайловну Ребель я знаю давно. К сожалению, не лично, а по статьям — прежде всего в знаменитом пермском журнале «Филолог». «Почерк» ее узнаю и в опубликованной статье о Павке Корчагине: написано обстоятельно, умно, интересно. Одно вот только — не убеждает.
Вернее, убеждает совсем не в том, в чем, кажется, хотелось бы автору.
«В самом обсуждении возможности «реабилитации» романа Островского, в горячих аргументах противников этой акции обнаружилась какая-то неточность, неполнота, неубедительность и даже несправедливость»,
Просто Некогда!
Поэтому я совсем не хочу размышлять в такой логике: «Что дает школе изгнание Корчагина? Не теряет ли она от этого больше, чем выигрывает? И не есть ли это изгнание знаком идеологической зашоренности, ангажированности современной школы , интеллектуальной, нравственной и эстетической неподготовленности ее к полноценному «перевариванию» художественно запечатленного национального опыта во всей его сложности и полноте?» Во-первых, пафосно, а значит, режет ухо чем-то фальшивым, во-вторых, без Корчагина уже много лет — и что рухнуло?
Вопрос, поймите, совсем в другом: нужно потесниться и всунуть в переполненный и без того вагон еще одного пассажира. Ну некуда, граждане!
Вернусь к фразе, выделенной полужирным курсивом. В ней есть слово, которое мы, преподаватели литературы, увы , понимаем по-разному — Читать. Не Проходить, не Изучать — а Читать. Что это значит? Прежде всего, физический процесс складывания букв в слова, слов — в предложения и так далее.
Он требует значительного времени, и большая его часть происходит вне уроков литературы. Мы, конечно, пытаемся контролировать и проверять этот процесс, устраиваем работы по тексту, даем тесты на знание героев и событий — но давайте отдадим себе отчет в том, что очень многое в прочитанном остается нашим ученикам непонятным. Мы иногда, на секундочку, да и то благодаря их вопросам или недоумениям, как бы подсматриваем в щелочку за тем, что творится у них в голове — и смеемся, не понимаем, как же можно так не разбираться в очевидном!
Тут меня совершенно случайно восьмиклассник спросил уже после изучения «Капитанской дочки»: «Я вот чего не понял: зачем в Белогорской крепости солдаты с косами маршировали? Вроде же зима была…» Значит, вот какая у него картинка в голове: солдаты, через плечо косы на длинных рукоятках , и в таком виде происходят учения! Хорошо хоть мы успели слово «инвалиды» на уроке прокомментировать — а то и вовсе фантасмагорическая картинка получается.
А сколько еще таких «кос» невыясненными прошли? Да, конечно, они про Гринева с Пугачевым, про милосердие и исторические события, про рассказчика и черты романов Вальтера Скотта на уроках рассуждали — но вот эти косы-то остались! Значит, нам еще читать и читать.
Процесс чтения, физического, вслух, с комментариями, должен все в большей мере присутствовать на уроках — и в старших классах, может быть, в большей степени, чем в младших и средних. Причем нужно как-то исхитряться, чтобы читать вкусно, с удовольствием. А для этого учителю требуется «приплясывать», «шаманить», завлекать.
Иначе как без этого внутреннего нерва говорить, например, о том же «Горе от ума», в котором столько непонятного — просто по словам, выражениям, именам собственным! Ученики, конечно, головой покивают и сочинение напишут — но ведь пациент-то наш без дополнительной гальванизации окажется, пожалуй, все-таки мертвым. А ведь «Горе от ума» словесники не назовут трудным и вызывающим отторжение учебным материалом.
Что же говорить, например, про Некрасова — как он у вас идет, коллеги? Только честно — коленкой запихиваете? Или потихоньку заменяете чтение произведений чтением о произведении?
А как справляетесь с программой 11-го класса, где обзоры, обзоры, обзоры?
Давайте хоть для себя перестанем притворяться. Зачем перегруженные программы? Кому нужны? Можно, конечно, еще одну грань, еще один аспект, взгляд на Гражданскую войну ввести — а сколько их еще таких?
Мы не можем объять всю литературу и не должны этого делать. Мы не можем давать целостный, историко-филологический взгляд на процесс развития культуры — не по силам и не по средствам. А вот прочитать несколько хороших книг, чтобы ученикам хотелось это делать в дальнейшем, чтобы они видели сложность устройства художественного текста и были готовы к путешествиям внутри этого «леса» — это мы можем.
Но сделать все это можно и на том материале, который уже есть в наших программах — причем в явном избытке. Выбор из этого изобилия должен быть за учителем. Пусть читает то, что нравится ему, чем он умеет завлекать.
Конечно, государство никогда на это не пойдет, поскольку ему нужно, чтобы удобно было все контролировать. Вопросы для ЕГЭ по литературе должны придумываться легко и в большом количестве — вот что заботит людей, которые в верхах на теоретическом уровне занимаются проблемами литературного образования. Да еще государственно-патриотическое воспитание.
Ну и пусть они себе всем этим занимаются, пусть пишут циркуляры и методические разработки, такой у них тип жизнедеятельности — у нас же другие задачи.
В этой связи мне совершенно непонятно такое, например, высказывание Г. М. Ребель: «И еще один аргумент есть у противников возвращения Корчагина: не лучше ли, дескать, драгоценное учебное время потратить на Вдумчивое чтение какого-нибудь психологически сложного и эстетически емкого эпизода из произведения безусловного классика? Теоретически, разумеется, лучше. Но…
Во-первых, с Вдумчивым, углубленным анализом художественной литературы в школе дело обстоит из рук вон плохо, а во многих случаях не обстоит вообще никак… А в-третьих, стоит ли закрывать глаза на то, что многие из сидящих сегодня за партой российских школьников опытом личной жизни предрасположены не столько к смакованию эстетических подробностей описания душевной драмы Евгения Онегина , сколько к сопереживанию Павкиной обиде на социальную несправедливость, Павкиной злости на зажравшихся «буфетчиков» и «официантов», Павкиной готовности запалить пожаром или пустить на дно «старую жизнь». И уберечь новых «гаврошей» от очевидных и легких решений с непоправимо тяжелыми не только для них, но и для всего общества последствиями убедительнее всего сможет именно искусительный и показательный опыт Корчагина — разумеется, в случае углубленного анализа этого опыта На фоне других примеров, почерпнутых все из того же кладезя русской литературы» .
Что-то тут не состыкуется. Странная логика получается: у нас не умеют вдумчиво читать литературу, поэтому давайте введем еще Павку Корчагина, чтобы на примере его углубленного анализа чего-то там постичь. Но откуда же углубленный анализ возьмется, если же сами сказали, что вдумчиво читать не умеем? А время на этот углубленный анализ откуда украдем?
К тому же, неужели вы серьезно верите в такие прямые воспитательные возможности нашего предмета, в его непосредственное и безоговорочное действие, в его судьбоносность? Откуда вообще это мифологизированное представление именно об учителях литературы как о гуру, которые определяют жизненный путь человека? Не мешают ли нам эти представления о своем деле заниматься тем, чем мы на самом деле должны заниматься?
Финал статьи Г. М. Ребель — о ЕГЭ. То, что написано там, лишний раз свидетельствует — нельзя перегружать программы в ущерб качеству чтения и понимания. Только мне весьма удивительно: а что, без ЕГЭ проблемы школы были не видны? Что, вы не сталкивались с потоком унылых, списанных сочинений? Что, вы не видели прилавков, заваленных сборниками готовых домашних работ и тех же сочинений?
В интернете не лазили? «Именно введение ЕГЭ, уже на стадии подготовки к нему, а затем в процессе «ручной» проверки части С обнажило язвы современной школы, которые давно пора было бы начать лечить, а между тем по сей день все еще не поставлен адекватный диагноз» — а раньше все было в ажуре, и мы знать ни о чем не знали?
Я согласен со следующими словами из статьи Г. М. Ребель: «…Дело в совершенно очевидном отсутствии навыков работы с текстом и абсолютной беспомощности учащихся в построении собственных высказываний. Большинство детей не умеют читать, то есть правильно понимать и адекватно оценивать прочитанное, а соответственно не умеют вразумительно, непротиворечиво и грамотно высказываться по поводу прочитанного. И это при том, что исходный текст был в распоряжении учеников в продолжение всего экзамена, им можно и нужно было пользоваться, и, хотя не все тексты были удачными, сам алгоритм действий при создании сочинения-рассуждения, который должен был многократно отрабатываться в процессе учебы, позволял справиться с этой задачей без особых затруднений даже самому посредственному ученику. Но — повторимся — большинство сочинений неопровержимо и удручающе свидетельствовало о том, что выпускники школы не умеют, не научены осмысленно и вразумительно высказываться на предложенную тему» . Так и происходит-то это потому, что Мы их не учим читать и любить этот процесс! Вот и все.
Вот вам и ответ на все вопросы о школьной программе, стандартах и перегрузке. Но пока мы не увяжем в своей голове эти очевидные вещи — количество часов, количество произведений и качество чтения, умение понимать и выражать понятое, — пока не устраним конфликт между ними, мы будем продолжать задавать такие удивительно беспомощные вопросы: » Если выпускники школы не владеют навыками работы с малым по объему и достаточно простым по содержанию текстом, как же они справляются с таким сложнейшим объектом, как художественное произведение?.. И наоборот: если на уроке литературы Дети приучены вчитываться, вдумываться, рассуждать, спорить, аргументировать и формулировать свою точку зрения , почему же они не справляются с подобной задачей применительно к гораздо более простому материалу?» Потому-то и возникают все эти «развилки», что мы не занимаемся тем, чем «должны там заниматься».
Зато убаюкивать умеем — прежде всего самих себя.
Скажу напоследок, что, как редакционный работник, я был руками и ногами за публикацию статьи Г. М. Ребель. И не только потому, что она дает повод для дискуссии, а и потому, что в ней содержится очень интересный методический материал для тех учителей, кто захочет читать с ребятами Островского. Если это будет действительно процесс Чтения, то ничего, кроме приветствия, он у меня не вызовет.
А если вы, уважаемые коллеги, еще и расскажете, как вы вписали это произведение в чудовищно насыщенную программу 11-го класса, что «выкинули», что урезали, как построили, то, думаю, это будет полезно вдвойне.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)