Художественный мир трагедий раннего Шекспира
Одной из немеркнущих звезд на небосклоне мировой литературы по праву признается звезда шекспировского гения. Мировая литература знает многие тысячи достойных имен, но так уж сложилось, что лишь несколько имен стали именами-символами, именами, с которыми в нашем сознании отождествляются переломные моменты в истории мировой литературы: именно такое качество обрели в нашем сознании имена Гомера, Данте, Гете. В этот ряд можно поставить и Шекспира — драматурга, буквально легендарного, про жизнь которого нам, кстати, известно очень мало, так
Вплоть до настоящего времени в мировом шекспироведении продолжается полемика между «стрэтфордианцами», убежденными в том, что автором произведений Шекспира является Шекспир — тот самый, родившийся в Стрэтфорде-на-Эйвоне в 1564 г. и умерший там же в 1616 г., о жизни которого до нас дошли лишь очень отрывочные сведения, и «антистрэтфордианцами», доказывающими, что на самом деле произведения, рассматриваемые как шекспировские, не
Трудно теперь, сотни лет спустя, с абсолютной достоверностью подтвердить или опровергнуть хоть «стрэтфордианскую» концепцию, хоть концепции «антистрэдфордианцев». Неоспоримо одно — есть «Ромео и Джульетта» и есть «Отелло», есть «Гамлет» и есть «Король Лир». А значит — есть и Шекспир. Может быть, это тот конкретный человек, который родился и умер в Стрэтфорде. Но и в противном случае фамилию «Шекспир» можно рассматривать как своего рода творческий псевдоним того (или тех), кто по каким-либо причинам хотел скрыть свое авторство; Шекспир в таком случае — эта та часть его (или их) души, которая отразилась в трагедиях, комедиях, хрониках и сонетах, неотделимых для многих поколений от имени Шекспира.
А значит — Шекспир есть. По широте охвата всех сфер действительности и по многообразию поэтических тональностей драма Шекспира, наверное, не знает себе равных. Правда, знает мировая литература и попытку разоблачения Шекспира: эту попытку предпринял в 1903 г. не кто иной, как Л. Н.Толстой, который, проанализировав в своей работе «О Шекспире и о драме» несколько шекспировских пьес, в частности «Короля Лира», пришел к выводу, что единственное достоинство художественного мира шекспировских пьес — это удачная передача «движения чувства», т. е. внезапного перехода героя от одного состояния к другому: только это, по мнению Л. Н.Толстого, при условии хорошей актерской игры, может создать иллюзию художественности шекспировской драмы.
В целом же, по мнению Л. Н.Толстого, шекспировские герои не похожи на реальных людей, ибо их слова и поступки не взаимосвязаны между собой какой-то понятной человеку закономерной связью, но нагромождены друг на друга в угоду причудливой фантазии автора: вследствие этого шекспировским героям, по мнению Л. Н.Толстого, невозможно сочувствовать, с ними невозможно внутренне слиться, из чего следует, что «Шекспир не может быть признаваем не только великим, гениальным, но даже самым посредственным сочинителем». Более того, по мнению Л. Н.Толстого, само мироощущение Шекспира безнравственно, лишено нравственной оценки происходящего, оправдывает целью любые средства: «Содержание пьес Шекспира. есть самое низменное, пошлое миросозерцание, считающее внешнюю высоту сильных мира действительным преимуществом людей, презирающее толпу, то есть рабочий класс, отрицающий всякие, не только религиозные, но и гуманитарные стремления, направленные к изменению существующего строя».
И своей мировой славой Шекспир, по убеждению Л. Н.Толстого, обязан просто какому-то «эпидемическому внушению», массовому обману зрения, массовому психозу, в чем-то подобному психозу религиозного фанатизма в годы крестовых походов, и психоз этот, по мнению Л. Н.Толстого, способствует всеобщему нравственному разложению: читатель, «усвоив то безнравственное миросозерцание, которое проникает все произведения Шекспира, теряет способность различения доброго и злого. И ложь возвеличения ничтожного, не художественного писателя делает свое губительное дело».
Что ж, здесь, очевидно, речь идет о столкновении двух концепций мира и человека: конечно, не стремление к эпатажу толкнуло 75-летнего Толстого к такой оценке творческого наследия Шекспира.
Толстой выстрадал свое отношение к Шекспиру; заинтересовавшись еще в юности секретом мировой славы Шекспира, прочитав по нескольку раз все произведения Шекспира в русскоязычном, англоязычном и немецкоязычном вариантах и соотнеся в конце концов мироощущение Шекспира со своим пониманием Добра и Красоты, Толстой к концу жизни пришел к глубокому убеждению в нехудожественности и безнравственности шекспировских пьес: к этому выводу Толстой шел в течение 50 лет. Что ж, просто взгляд «позднего» Л. Н.Толстого на жизнь был во многих аспектах полярно противоположен взгляду Шекспира, а мировая культура в конце концов и представляет собой единство огромного количества порой в корне противоположных друг другу взглядов на жизнь.
Особый интерес вызывает духовная эволюция Шекспира, его движение от восторга перед человеком к ужасу перед теми глубинами, которые могут открыться в человеке, к тому духовному состоянию, которое А. Аникст определил как «трагический гуманизм». Для раннего Шекспира был характерен исключительно оптимистический взгляд на человека вообще, на его разум и его природу. Эта черта мировидения раннего Шекспира тесно связана с ценностным миром эпохи Возрождения. Вообще эпоха Возрождения в Англии была достаточно короткой и не столь бурной, как, скажем, во Франции, Италии или Германии: очевидно, это связано с тем, что и настоящего средневековья с неограниченной властью церкви, с абсолютным подавлением личности Англия не знала; более того, после раскола с католической церковью и выделения самостоятельной англиканской церкви Англия была свободна от папской власти. И все же традиции Возрождения, хотя и с большим опозданием, отразились и в зеркале английской культуры.
И, в частности, для раннего творчества Шекспира характерна тенденция к восхищению человеком как таковым, человеком с его страстями и слабостями и одновременно — человеком деятельным, человеком, освободившимся от страха. Шекспир на этом этапе своей творческой эволюции создает ряд искрометных комедий, где герои порой ставятся в совершенно фантастические ситуации, в которых шекспировский человек проверяется — и выглядит в них существом исключительно симпатичным, симпатичным до смешного, при всех своих страстях и слабостях. Не случайно Л. Пинский, сопоставляя комедию Шекспира с комедией Мольера, находит удивительно точные определения и для той, и для другой: комедия Мольера — «осмеивающая», а комедия Шекспира — «смеющаяся», ибо «источником комического у Шекспира. выступает нормальная человеческая натура в избытке отпущенных на свободу, цветущих жизненных сил».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)